Участник:E737/Черновик/Танковые операции

Военная история Гот Герман en:Hoth Hermann Танковые операции Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru Издание: Гот Г., Танковые операции. — М.: Воениздат, 1961 Оригинал: Hoth H. Panzer-Operationen. — Heidelberg, Kurt Vowinckel Verlag, 1956 Книга на сайте: http://militera.lib.ru/science/hoth/index.html Книга одним файлом: http://militera.lib.ru/science/0/one/hoth.rar Иллюстрации: militera.lib.ru/science/hoth/ill.html Предоставлено: Вадим Жилин OCR, правка, оформление: Hoaxer ([email protected]) [1] Так помечены страницы. Номер предшествует странице. {1} Так помечены ссылки на примечания. Аннотация издательства: Книга написана на основе некоторых архивных материалов и личных воспоминаний бывшего командующего 3-й танковой группой немецких войск на советско-германском фронте. Большая часть книги посвящена описанию подготовки гитлеровского командования к нападению на Советский Союз и военных действий на Восточном фронте во время летне-осенней кампании 1941 года. Обобщая опыт использования танковых соединений в минувшей войне, автор излагает свои взгляды на применение танковых соединений и объединений в будущей войне. Русский перевод книги рассчитан на генералов и офицеров Советской Армии.

• Содержание
• Предисловие к русскому изданию
• От автора
• Глава I. Введение
• Глава II. Предыстория
• Глава III. Разгром противника в приграничных районах (22 июня — 1 июля)
• Глава IV. В ставке Гитлера. 26-30 июня 1941 года
• Глава V. От Минска до Западной Двины. 1-7 июля 1941 года
• Глава VI. Сражение под Смоленском. 8-16 июля
• Глава VII. Завершение окружения смоленской группировки. 16 июля-18 августа
• Глава VIII. Москва, Киев или Ленинград
• Глава IX. Операции, предшествовавшие сражению под Вязьмой
• Заключение
• Приложения
• Примечания
• Список схем

Содержание «Военная Литература» Военная история

Предисловие к русскому изданию

В послевоенные годы в Западной Германии вышло немало книг, посвященных второй мировой войне. Гитлеровские генералы, обосновавшиеся в боннской республике, опубликовали всякого рода "воспоминания" и теоретические откровения, в которых пытаются анализировать свои ошибки и делать выводы на будущее. При этом авторы подобных публикаций чаще всего обращаются к личному боевому опыту того периода второй мировой войны, когда немецко-фашистские войска успешно наступали и миф о непобедимости гитлеровской армии еще не был окончательно развеян.

Одной из таких работ является предлагаемая советскому военному читателю книга Германа Гота "Танковые операции", представляющая собой оперативно-стратегический очерк начального периода войны и наступательных боевых действий 3-й танковой группы и группы армий "Центр" с 22 июня до октября 1941 года Известно, что это был период, когда немецко-фашистская армия имела определенные преимущества, достигнутые в результате вероломного и внезапного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз.

Герман Гот — типичный представитель профессиональной военщины, участвовавший в обеих мировых войнах, в первой — как офицер кайзеровского генерального штаба, во второй — в роли командира танковых соединений, командующего танковой группой и затем танковой армией За преступления, совершенные им во время второй мировой войны, генерал Гот был осужден международным трибуналом. Однако американские покровители западногерманских милитаристов досрочно освободили его из тюрьмы для военных преступников. В капиталистических странах Германа Гота, как и небезызвестного Гудериана, считают одним из создателей бронетанковых [6] войск фашистской Германии и к нему прислушиваются. Мнение Гота в значительной степени отражает существующие ныне в Западной Германии взгляды на использование танковых войск. И с этой точки зрения его книга может представить известный интерес для советского читателя.

Книга "Танковые операции", по утверждению автора, преследует "прежде всего учебную цель... дать примеры оперативного использования танковых соединений и тем самым внести вклад в дело обучения будущих офицеров бронетанковых войск", а также поведать читателю "о мотивах, которыми руководствовалось в то время командование 3-й танковой группы" (стр. 19—20). На самом же деле, как увидит читатель, Гот преследовал не только эти цели.

Как и многие его коллеги по разгромленному вермахту, ваявшиеся за перо, Гот под видом "объективного" анализа событий минувшей войны пытается воздать "должное" немецким танковым войскам, одержавшим "блистательные" победы в первый период войны, пытается скрыть истинные причины неудач и поражений немецко-фашистской армии, реабилитировать себя и себе подобных военных руководителей и переложить вину на Гитлера за все промахи и просчеты, допущенные немецко-фашистским командованием в планировании и ведении войны против Советского Союза. Не отличаясь объективностью, автор пытается объяснить закономерный и логичный ход событий случайностью. И все же наряду с тенденциозной оценкой многих исторических фактов автор, помимо своей воли, показывает, как с момента нападения фашистской Германии на Советский Союз развивался и нарастал кризис "молниеносной войны" и крах всех планов немецко-фашистского командования.

В первой части, в разделе "Атомная война", автор пишет: "Сомнительно ..что какая-нибудь держава возьмет на себя риск развязывания тотальной атомной войны и использует атомное оружие для разрушения крупных городов и промышленных центров" (стр. 28). Это утверждение является не чем иным, как демагогией волка, который прикрывается овечьей шкурой, демагогией фашистского "героя", осуществлявшего в прошлую войну "тактику выжженной земли". Разве можно сомневаться в том, что такие люди, например, как командующий [7] западногерманскими ВВС генерал Каммхубер, бомбардировавший 10 мая 1940 года немецкий город Фрейбург, чтобы спровоцировать войну против Голландии и Бельгии, ныне получив ядерное оружие, не развяжет тотальную атомную войну? Усиленно подготавливая новую мировую войну, боннские милитаристы способны начать ее в любой момент. 19 августа 1960 года западногерманские генералы в ультимативной памятной записке потребовали неограниченного вооружения бундесвера ядерным и ракетным оружием всех калибров, тотальной милитаризации всей общественной и государственной жизни Западной Германии, а также руководящей роли в НАТО. Этим они обнажили свои преступные цели.

В главе II "Предыстория" значительное место Гот отводит критике плана "Барбаросса" и директив ОКВ. Он считает, что основным пороком плана "Барбаросса" было отсутствие четко сформулированной "цели войны", которую должен был дать Гитлер, как политик, и которая, по мнению Гота, представляет собой основу для принятия решений. Цели войны, указанные Гитлером в разное время ("уничтожение живой силы России", "разгром Советской России", "окончательный вывод России из войны как континентального союзника Англии" и т. д.), автор считает недостаточными, повлекшими за собой принятие неправильных оперативно-стратегических решений.

Определяя возможный характер политической цели этой войны и пути ее окончания, Гот приходит на стр. 44 к выводу, что политической целью Германии в войне с СССР могло быть ослабление военной и политической мощи Советского Союза, что, по мнению автора, могло вынудить Советский Союз пойти на переговоры. "Тогда целью войны, — пишет Гот, — и целью операции была бы Москва".

Таким образом, Гот считает, что сосредоточением главных усилий только на московском направлении и захватом Москвы можно было бы достичь победы. В то же время он пишет, что Наполеону, захватившему Москву, не удалось покорить Россию в XIX веке, "когда русский народ еще не пробудился в политическом отношении" (стр. 43). На что же рассчитывал Гот в 1941 году, когда в нашей стране победила Великая Октябрьская [8] социалистическая революция и утвердился социалистический общественный и государственный строй?

Скажем прямо, что даже если бы Гитлер согласился бросить на Москву сразу все силы, то немецко-фашистскому командованию все равно не удалось бы достигнуть поставленных целей.

Автор утверждает, будто командующий сухопутными силами узнал, что Гитлер вынашивает мысль о нападении на Россию только 21 июля 1940 года. "Совершенно неожиданно, — пишет Гот, — германскому генеральному штабу поставили задачу, которой он не занимался уже 25 лет" (стр. 33). Это ложь.

Правда, приказ о разработке плана войны против Советского Союза командующий сухопутными силами фельдмаршал Браухич получил действительно 21 июля 1940 года. Но это отнюдь не означает, что задача, поставленная Гитлером перед генеральным штабом, явилась для военных руководителей фашистского вермахта неожиданностью. Исторические факты полностью опровергают это надуманное утверждение Гота.

Всем известно, что война против Советского Союза занимала центральное место в планах германских империалистов по завоеванию мирового господства и не была результатом внезапного решения Гитлера в июле 1940 года, как это пытается представить Гот.

Установки на подготовку и развязывание захватнической войны против Советского Союза с циничной откровенностью были изложены в изданной в 1926— 1927 годах книге Гитлера "Моя борьба", явившейся своеобразным политическим кредо германского империализма. Гитлер писал: "Мы (национал-социалисты. — Ред.) кладем конец вечному стремлению Германии на юг и юго-запад Европы и обращаем свой взор на земли на Востоке... Говоря ныне о новых землях в Европе, мы должны иметь в виду в первую очередь Россию... Кажется, сама судьба пожелала указать нам путь в этом направлении". В ноябре 1939 года, то есть через три месяца после подписания договора с Советским Союзом о ненападении, Гитлер заявил: "У нас есть договор с Россией. Однако договоры соблюдаются лишь до тех пор, пока они выгодны"{1}. [9]

Думается, этих высказываний достаточно, чтобы понять беспочвенность утверждения Гота.

Желая свалить всю вину за провал "молниеносной войны" против Советского Союза на Гитлера, Гот вопреки фактам стремится убедить читателя, что гитлеровский генеральный штаб не располагал ни достаточным временем, ни достаточными данными для подготовки войны. "Только постепенно, — пишет автор, — начиная с января 1941 года, высших офицеров германской армии стали знакомить с новыми задачами на Востоке. Выяснилось, что ранее никто не предполагал возможности войны с Россией" (стр. 54). Но если "никто не предполагал возможности войны с Россией", то кто же и с какой целью после того, как в Германии к власти пришли фашисты, стал засылать в СССР многочисленных агентов и вооруженные банды? Ведь только с октября 1939 по декабрь 1940 года советские пограничные войска, расположенные на территории западных военных округов, задержали около 5 тысяч вражеских агентов и уничтожили немало хорошо вооруженных банд.

Гот сетует на то, что генеральный штаб, не будучи своевременно ориентирован Гитлером, "военно-географические описания страны и карты начал выпускать только теперь" (стр. 54), т. е. незадолго до нападения на Советский Союз и то со старых материалов, собранных перед первой мировой войной. И это утверждение автора не соответствует действительности. При разгроме и пленении немецко-фашистских штабов советскими войсками были захвачены альбомы с фотографиями, схемами и подробными описаниями дорог, мостов, аэродромов, заводов и других важных объектов до рубежа Волги, датированными 1937—1940 годами. Такими материалами гитлеровский генеральный штаб заблаговременно снабдил все полевые штабы, в том числе и штабы соединений 3-й танковой группы. Нет сомнения, что эти материалы готовились в течение многих лет и отнюдь не на основе "материалов, собранных до первой мировой войны".

Выступая в роли "знатока" Красной Армии и извращая реальные факты, Гот пытается доказать "превосходство" немецко-фашистского военного искусства и будто бы "свойственные русскому командованию с давних пор склонность к шаблону и беспомощность в неясной [10] обстановке", а также то, что "примерно в 1928 году русская армия переняла немецкие принципы боевой подготовки и вождения войск" (стр. 53).

Что касается "склонности к шаблону и беспомощности русского командования", то автор этого утверждения получил предметные уроки в первые же дни фашистской агрессии. В труднейшей обстановке, сложившейся в результате вероломного и внезапного нападения врага, советские командиры действовали решительно и смело и сорвали гитлеровские планы "молниеносной войны". Начальник германского генерального штаба генерал-полковник Гальдер, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к Красной Армии вообще и к ее командирам в частности, 11 июля 1941 года записал в своем дневнике: "Командование противника действует умело. Противник сражается ожесточенно и фанатично"{2}. Что можно добавить к этому?

Гот не пишет, какие именно "принципы боевой подготовки и вождения войск" Красная Армия "переняла" у немцев. Что касается того, что "русская армия переняла немецкие принципы", то историческая действительность свидетельствует совсем о другом.

Для защиты завоеваний Октября молодая Советская республика создала новую армию, армию рабочих и крестьян. Великая Октябрьская социалистическая революция коренным образом изменила состав и дух армии, а также цели ведения войны. Армия нового типа решала проблемы военного дела, исходя из природы социалистического государства и требований современной войны. Советская военная наука шла самостоятельным путем, она развивалась на основе марксистско-ленинской теории о войне и армии, опыта классовой борьбы пролетариата, опыта гражданской войны, а также с учетом развития техники, теории и практики вооруженной борьбы, строительства вооруженных сил между гражданской и Великой Отечественной войнами. При этом учитывались не только теория и практика Советской Армии, но и развитие военного дела за рубежом.

В тридцатые годы, когда создавался фашистский вермахт, Красная Армия уже имела разработанную и [11] научно обоснованную теорию глубокой наступательной и оборонительной операции. Теория глубокой наступательной операции предусматривала массированное применение крупных танковых соединений во взаимодействии с моторизованной пехотой, воздушными десантами и авиацией. В соответствии с ней были сформированы крупные воздушно-десантные соединения и начато формирование танковых дивизий и механизированных корпусов. Таким образом, к моменту создания немецко-фашистского вермахта Красная Армия имела свою, советскую военную науку и свое, советское военное искусство, свои уставы, наставления и принципы.

Теперь попытаемся внести ясность в поставленный автором вопрос: "Была ли готова Германия к войне на Востоке?" Обратимся к фактам.

К началу нападения на Советский Союз фашистская Германия, оккупировавшая многие страны Западной Европы, располагала мощной военно-экономической базой и огромной, полностью отмобилизованной армией. На 22 июня 1941 года общая численность немецких вооруженных сил составляла 7234 тысячи человек{3}. Полевые сухопутные войска Германии состояли из 214 дивизий и 7 бригад. Из этого количества на границах СССР были сосредоточены и развернуты 153 полностью укомплектованные по штатам военного времени дивизии (в том числе 17 танковых и 13 моторизованных), причем пехотная дивизия насчитывала 16859, моторизованная — 14029 и танковая — около 16000 человек. Кроме того, для участия в войне против СССР были привлечены сухопутные войска сателлитов. Общее количество полевых сухопутных войск фашистской Германии и ее сателлитов, предназначавшихся для действий против СССР, составляло 190 дивизий. История войн не знает подобных примеров, когда в начальный период войны для решения стратегических задач сосредоточивается столь огромное количество войск.

Сделав вывод, что Германия якобы не была готова к войне против СССР, и, видимо, желая воздать должное "полководческому мастерству" гитлеровских генералов и "доблести" фашистских головорезов, Гот приводит [12] таблицу соотношения сил. Неизвестно, на основании каких документов составлена эта таблица, но из нее явствует, что советские войска приграничных округов будто бы превосходили силы противника. Такая таблица свидетельствует о тенденциозности автора и его стремлении ввести в заблуждение доверчивого читателя.

Вспомним, какова была обстановка на самом деле.

Во-первых, значительное количество наших стрелковых дивизий в приграничной полосе было укомплектовано по штатам мирного времени и их численность не превышала 12 тысяч человек, а дивизии, находившиеся в глубине западных округов, содержались по сокращенным штатам и насчитывали около б тысяч человек. Таким образом, только по числу людей в дивизиях противник значительно превосходил войска западных приграничных округов.

Во-вторых, к 22 июня 1941 года советские войска приграничных округов в большинстве своем находились в учебных лагерях и были рассредоточены на значительных пространствах. Две трети войск размещались вдоль границы на глубину до 100-150 километров. Остальные же силы находились примерно в 500 километрах от границы. В этих условиях на одну дивизию первой линии приходилось от 25 до 50 и более километров фронта.

Действительное соотношение сил сторон, сложившееся ко дню вероломного нападения гитлеровских войск, отражает следующая, составленная на основе фактических материалов, таблица:

Сосредоточение сил на направлениях действий танковых групп немецко-фашистских войск к утру 22 июня 1941 г. {4}

Противник

Фронт наступления танковой группы (в км)

Соединения советских войск в полосе наступления танковой группы, расположенные вблизи границы

Танковые группы

Состав первого эшелона танковых групп

4-я 1, 6, 8-я танковые дивизии (свыше 600 танков), 290-я и 268-я пехотные дивизии 40

125-я стрелковая дивизия

3-я 7, 12, 20-я танковые дивизии (свыше 600 танков) 50

128-я стрелковая дивизия и один полк 188-й стрелковой дивизии

2-я 3, 4, 17, 18-я танковые дивизии (свыше 800 танков) 70

Части и подразделения 6, 42, 75-й стрелковых дивизий, 22-й танковой дивизии (в состоянии неготовности)

1-я 299, 111, 75, 57, 298, 44-я пехотные дивизии* 65

87-я и 124-я стрелковые дивизии

• В первом эшелоне 1-й танковой группы танковые дивизии (до 600 танков) развертывались непосредственно за пехотными дивизиями. [13]

Данные таблицы показывают, что противник в первых эшелонах танковых групп (о чем, на наш взгляд, должен был бы сказать Гот) имел неизмеримо больше сил, чем советские соединения, расположенные вблизи границы. Конечно, за передовыми соединениями в глубине территории западных округов находилось немало других частей. Однако вероломное и внезапное нападение врага, упредившего наши войска в стратегическом сосредоточении и развертывании и создавшего на направлениях своих главных ударов четырех—пятикратное превосходство в силах и средствах, дало ему возможность наносить поражения нашим войскам по частям. сначала всеми силами обрушиться на немногочисленные войска, расположенные вдоль границы, затем преодолеть сопротивление главных сил прикрытия приграничных округов и, прорвавшись в оперативную глубину, напасть на войска, составляющие вторые эшелоны и резервы этих округов.

Именно это и явилось одной из основных причин временных успехов немецко-фашистских войск летом 1941 года.

В главах, посвященных описанию боевых действий 3-й танковой группы и частично других танковых групп, [14] нередко Гот открыто прибегает к фальсификации исторических фактов. Только этим можно объяснить, что автор, бывший командующий 3-й танковой группой, поверхностно описывает ее боевые действия, не дает конкретных данных обстановки, необходимых для понимания характера действий танковых соединений. Автор почти не приводит данных о действиях советских войск, способах подготовки немецким командованием операций и о руководстве ими, слабо освещает вопросы взаимодействия танковых групп с полевыми армиями и авиацией. Зато много внимания Гот уделяет критике плана "Барбаросса" и других директивных документов гитлеровского главнокомандования. В ряде случаев эта критика носит противоречивый характер и отражает явное стремление автора свалить всю вину за провал кампании на Востоке на Гитлера.

Автор преувеличивает, например, ошибку Гитлера, который 20 августа не согласился с предложениями ОКХ о сосредоточении основных усилий для захвата Москвы, и усматривает в этом его отказ от основного принципа — "уничтожать живую силу там, где только возможно" (стр. 147). Надо сказать, что дело здесь не в том, что "главной задачей операций Гитлер считал достижение экономических целей" (стр. 147), за которыми он якобы гнался в ущерб "главной цели войны", а в том, что к этому времени возникла реальная угроза на обоих флангах группы армий "Центр" и дальнейшие наступательные действия немецких войск на московском направлении были по существу невозможны.

Не ошибки Гитлера и не его "вмешательство" в руководство операциями заставили немецко-фашистское командование в первые же дни войны изменить свои планы на всех направлениях.

Ожесточенное сопротивление, мощные контрудары и контратаки советских войск нанесли противнику огромные потери в живой силе и технике, заставили немецко-фашистское командование изменить свои первоначальные планы. Кстати, о потерях танковых соединений автор почти ничего не говорит, а они были немалые. Уже к концу второй недели войны в 3-й танковой группе недоставало половины машин. Вот что по этому поводу писал 4.7.1941 года в своем служебном дневнике генерал [15] Гальдер: "Штаб танковой группы Гота доложил, что в строю осталось лишь 50 процентов штатного состава машин"{5}.

Сопротивление советских войск, по свидетельству Гота, привело к тому, что через две недели после начала войны "на оперативный простор вышла только одна 3-я танковая группа" (стр. 88).

Сопротивление Советской Армии, ее контрудары и контратаки сковали действия немецко-фашистских войск и заставили гитлеровское командование с большой опаской осуществлять маневр и перегруппировки. Характерны с этой точки зрения описываемые Готом действия 39-го немецкого танкового корпуса. После форсирования 39-м танковым корпусом реки Западной Двины между Бешенковичами и Уллой представлялось заманчивым повернуть часть сил корпуса на северо-запад, в тыл советским войскам, оборонявшимся под Полоцком и южнее. Этот маневр обеспечивал 6-му и 23-му армейским и 57-му танковому корпусам 3-й танковой группы переправу через Западную Двину. Но немецко-фашистское командование под предлогом "нежелательности ослабления главной группировки", действующей севернее Смоленска, отказалось от такого плана действий и продолжало фронтальное наступление в восточном направлении. Отказ от столь многообещающего маневра объясняется не "нежелательностью ослабления главной группировки", а боязнью немецко-фашистского командования осуществлять широкий маневр.

Неправильно объясняет Гот и действия 19-й танковой дивизии, которая 18 июля оставила Великие Луки якобы по приказу командования 4-й танковой армии, возмущенного "своеволием" командира этой дивизии, захватившего пункт за границей полосы наступления группы армий "Центр". Дело в том, что наши войска окружили 19-ю танковую дивизию в районе Великие Луки и ей с трудом удалось оттуда уйти. Позже, как правильно пишет Гот, немецкому командованию действительно потребовались усилия семи пехотных, и двух танковых дивизий, чтобы вновь овладеть Великими Луками.

В описании боевых действий автор допускает много и других неточностей. Укажем лишь на то, что Гот слишком преувеличивает количество попавших в окружение и [16] уничтоженных советских войск. Следует заметить, что большинство окруженных советских частей успешно прорывалось, сохраняя боеспособность. Об этом, например, свидетельствует признание бывшего начальника штаба 4-й армии гитлеровского генерала Блюментрита: "Даже в окружении русские продолжали упорные бои... Наши моторизованные войска вели бои вдоль дорог или вблизи от них... А там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Вот почему русские зачастую выходили из окружения... Наше окружение русских редко бывало успешным"{6}.

Несмотря на чрезвычайно трудную обстановку, в которой нашим войскам пришлось вести боевые действия, описываемый Готом период войны насыщен примерами массового героизма советских воинов, самоотверженно защищавших Родину. Эти примеры свидетельствуют о великой силе идей Коммунистической партии, которые вдохновляли советских людей на самоотверженную борьбу.

Сам Гот вынужден признать исключительную стойкость и мужество наших воинов. "...Охранение противника восточное Сейны, — пишет Гот на стр. 65, — несмотря на отсутствие артиллерийской поддержки, удерживало свои позиции до последнего". И здесь же: "На пути дальнейшего продвижения к Неману наши войска все время встречали упорное сопротивление русских".

Причина стойкости советских воинов правильно объясняется на стр. 108 книги, где говорится, что "упорство русского солдата... находит свое обоснование в его мировоззрении. Для него эта война носит характер отечественной войны. Он не хочет возвращения царизма, он ведет борьбу с фашизмом, уничтожающим достижения революции".

В "Заключении" Гот делает выводы из опыта применения крупных танковых группировок в операциях, в частности о том, что роль крупных танковых группировок (танковых армий) в условиях применения ядерного оружия значительно возрастает. Некоторые, рекомендаций автора книги актуальны и для современных наступательных операций. [17]

В распутицу, весной и осенью, автор советует отказываться от проведения танковых операций, так как одной из основных причин неудач кампании на Востоке, по его мнению, была распутица, труднопроходимая местность (стр. 167). Но разве погодой и временем года определяется срок проведения наступательных операций? Опыт войны показывает, что время проведения операций диктуется не погодой, а политическими и стратегическими условиями. Погода, хотя она и влияет на проведение операций, решающей и определяющей роли не играет. Тот, кто думает, что танковые войска способны успешно действовать только в идеальных условиях, глубоко ошибается. На войне идеальных условий не бывает. Без сомнения, это просто грубая увертка автора, чтобы еще раз увести читателя от истинных причин неудачных действий немецких танковых войск на советско-германском фронте. Ссылка Гота на местность и распутицу, как на одну из важных причин поражения танковых армий в 1941 году под Москвой, несостоятельна, как несостоятельна ссылка и других битых гитлеровских генералов на суровую зиму и снег.

Разумеется, распутица снижает маневренность войск и затрудняет их движение, но не настолько, чтобы исключить наступательные действия. Советская Армия, например, имеет богатый опыт ведения крупных операций как в осеннюю, так и в весеннюю распутицу. Достаточно назвать такие наступательные операции, как Корсунь-Шевченковская, Умань-Батошанская, Проскурово-Черновицкая, проведенные советскими войсками весной 1944 года, а также одну из крупнейших операций второй мировой войны — Висло-Одерскую наступательную операцию, проходившую в условиях весенней распутицы. Известно, что в этих операциях успешно действовали крупные танковые соединения и объединения.

Несостоятельность ссылки Гота на распутицу, как на "союзника" Советской Армии, которому якобы "удалось сделать то, чего, несмотря ни на какие жертвы, не могло добиться русское командование" (стр. 160), разоблачают многие участники генерального наступления немецко-фашистских войск на Москву. Генерал Блюментрит по этому поводу пишет: "В течение последних недель сопротивление противника усилилось, и напряжение боев с [18] каждым днем возрастало"{7}. А вот что писал в 1949 году небезызвестный Гудериан. "Армия под Мценском понесла 6ольшие танковые потери, в результате которых перспективы на быстрое достижение успеха исчезли"{8}. Следовательно, основная причина краха генерального наступления немцев на Москву заключалась не в русской зиме и не в осенней распутице, а во все возрастающей силе сопротивления Советской Армии Во второй поло вине октября 1941 года Советское Командование значительно усилило и укрепило войска, прикрывавшие Москву, усилило удары по вражеским войскам с воздуха, наращивало силу артиллерийского противотанкового огня Ожесточенные вражеские атаки становились безрезультатными, и к концу октября наступление на Москву с запада захлебнулось. Разгром 2-го немецкого танкового корпуса под Мценском и героическая оборона Тулы окончательно сорвали генеральное наступление немецко-фашистской армии на Москву

Итак, читатель может проследить, как в книге с первой до последней страницы идет борьба двух противоречивых начал. С одной стороны, автор стремится во что бы то ни стало, даже вопреки здравому смыслу и очевидным фактам, доказать возможность победы над Советским Союзом и решающую роль в этой проблематичной победе танковых армий, воодушевить современных реваншистов и претендентов на мировое господство на новый "Дранг нах Остен". С другой стороны, уроки, полученные Готом во время похода на Восток, пробуждают у него здравые мысли, вызывают чувство страха за будущее и даже неуверенность в успехе танковых армий. В конце концов здравый смысл в оценке обстановки против его желания заставляет автора прийти к правильному и довольно благоразумному выводу, что "нападение на Россию было политической ошибкой и что поэтому все военные усилия с самого начала были обречены на провал" (стр. 163).

Это здравая мысль. Хотелось бы, чтобы ее усвоили и те, кому адресует свою книгу Гот. Тогда он действительно достигнет своей книгой учебной цели

Генерал-лейтенант запаса Блажей А К.

Кандидат военных наук полковник запаса Дворкин Я Г. [19] Дальше Содержание «Военная Литература» Военная история

От автора

Книга, предлагаемая вниманию читателей, не претендует на полный военно-исторический анализ событий. чтобы сделать это, я не располагал достаточным количеством документальных материалов. К сожалению, приходится констатировать тот факт, что немецкие военные документы, не подвергшиеся уничтожению, все еще недоступны для изучения частным лицам. Данная работа написана на основании "Отчета о боевых действиях 3-й танковой группы в России от 10 февраля 1942 года". Отчёт был составлен на фронте начальником оперативного отдела штаба 3-й танковой группы, и наряду с ценным картографическим материалом, по которому можно проследить за развертыванием боевых действий группы, он содержит данные о планах ее командования. В отчете почти полностью отсутствуют оперативные сводки и приказы, поступавшие в штаб группы и отдававшиеся им, а также донесения подчиненных штабов корпусов. Эти пробелы удалось восполнить только частично с помощью некоторых документов, которые были представлены автору на проходившем в Нюрнберге процессе по "делу XII" (процесс по делу верховного командования вооруженных сил — ОКВ) американским обвинителем в 1948 году.

Если в настоящей книге делается попытка критически рассмотреть операции одной немецкой танковой группы, относящиеся к начальному периоду русской кампании, то это произошло в связи с двумя обстоятельствами. Во-первых, будущим исследователям военно-исторических событий полезно знать о мотивах, которыми в то время руководствовалось командование 3-й танковой группы. Во-вторых, в книге попутно исправляются некоторые неточности, допущенные в опубликованных до настоящего времени изданиях. Однако данная работа преследует прежде всего учебную цель — строго опираясь на [20] действительные факты, дать примеры оперативного использования танковых соединений и тем самым внести вклад в дело обучения будущих офицеров бронетанковых войск.

Из трех немецких танковых групп, действовавших на северном участке фронта, 3-я в первые месяцы войны находилась в самом центре участка. В начале войны группы играли главную роль в проведении операций и, следовательно, являлись исполнителями оперативного замысла главного командования. Поэтому возникла мысль рассматривать боевые действия 3-й танковой группы не изолированно, а в рамках всей кампании. Для этого имелся целый ряд документальных данных, собранных для процессов, проходивших в Нюрнберге. Часть материалов до настоящего времени не опубликована и не использована в военно-исторических трудах, а они проливают новый свет на трудности, с которыми встретилось военное руководство. Но и на основе этих материалов нельзя было дать полного военно-исторического анализа боевых действий, ибо и эти материалы довольно отрывочны. Тем не менее они имеют большую ценность как учебный материал.

Поскольку настоящая книга преследует главным образом учебную цель, в ней не ставилась задача отметить подвиги войск и заслуги выдающихся командиров

Автор выражает глубокую благодарность сотрудникам Института международного права Геттингенского университета, прежде всего г-ну доктору Серафиму, за помощь, оказанную при поисках документальных материалов. Автор также благодарен генералам в отставке фон Кнобельсдорфу, Вагенеру и фон Шён-Ангереру за предоставление ему находившихся в их распоряжении разработок отдельных операций и ныне покойному генералу в отставке Фангору и генералу в отставке Лейзеру за консультации.

Гослар, лето 1956 года. Дальше

Содержание «Военная Литература» Военная история

Глава 1.
Введение

Границы между тактикой, операцией и стратегией

Тот, кто изучает сегодня военную историю с намерением извлечь из нее уроки для будущих войн, должен ответить на следующие вопросы. Изменит ли применение атомного оружия коренным образом методы ведения боевых действий? Ценны ли уроки, которые мы собираемся извлечь из опыта предшествующих войн, для будущих войн? В связи с изменениями в области военной техники общественное мнение, вероятно, ответит на последний вопрос решительным "нет". Для того чтобы убедить этих "негативистов" в наш век, не признающий вечных ценностей, недостаточно просто сослаться на неограниченное временем вечное действие уроков прошлых войн. Те, кто сомневаются в ценности военного опыта, укажут на авиацию, которая в настоящее время является носительницей нового оружия уничтожения— атомных и водородных бомб и поэтому превратилась из вспомогательного вида вооруженных сил в "решающий стратегический фактор", по крайней мере в первой фазе войны.

Однако новое оружие не в равной мере повлияет на ведение войны в целом. Оно, по-видимому, окажет на стратегию и тактику большее влияние, чем на операцию. Раз в этой книге мы собираемся рассматривать операции, необходимо точно определить это понятие.

Клаузевиц выделял только "стратегию" и "тактику". Такие понятия, как "операционный базис", "операционные линии", он относил к стратегии, "марши" — к стратегии или тактике. Его отрицательное отношение ко всему, что напоминало об "искусстве маневрирования" [22] XVIII века, привело к недооценке значения передвижений войск, связанных с проведением операции. В невоенных кругах термин "стратегический" часто употребляется в тех случаях, когда военный человек сказал бы "тактический". Постоянное расширение театров военных действий, увеличение количества войск, участвующих в войнах, и трудности снабжения последних делали руководство военными действиями все более сложным.

Развитие военной техники обусловило появление новых родов войск и даже нового вида вооруженных сил — авиации. Наличие политических, парламентских, хозяйственных и военных органов и факторов ликвидировало существовавшее ранее единство руководства военными действиями. Все эти причины, вместе взятые, еще в ХIX веке (главным образом в Германии) привели к тому, что стратегию подняли на более высокую ступень по сравнению с той, на которую ставил ее Клаузевиц; из стратегии выделили "учение об операциях", которое заняло место между тактикой и стратегией. Из имеющихся теперь трех понятий — стратегия, операция и тактика — последнее можно определить наиболее точно. Область тактики — бой и ведущий его солдат. Клаузевиц характеризует тактику как "учение об использовании вооруженных сил в бою"{9}. Это определение отвечает и нашим сегодняшним воззрениям, хотя масштабы войны раздвинулись в пространственном и временном отношении во много раз. В современных условиях, когда в широких масштабах применяется авиация, боевые действия, имеющие тактическое значение, начинаются не в первый день сражения, а уже в период подхода войск к району боевых действий. Сражение, которое развертывается на большом пространстве и продолжается в течение многих дней и недель, мы тем не менее относим к области тактики, ибо современные средства связи дают военачальнику возможность лично отдавать приказы на большие расстояния.

Если границу между тактикой и операцией можно наметить довольно точно, то граница между стратегией и операцией очень неясна. Определение понятия стратегий, данное Клаузевицем, — "стратегия — учение об [23] использовании боев в целях войны"{10} — представляется нам слишком узким и прагматичным.

Главным предметом стратегии является, как и считает Клаузевиц, план войны. Он определяет цель военных действий, в соответствии с ней устанавливает количество сил, необходимых для участия в них, стремится определить основную группировку сил противника, способности и слабости характера народа его страны и решительность ее правительства, учитывает влияние войны на другие государства и на основании всех этих часто противоречащих друг другу элементов стремится обнаружить то место во враждебном лагере, по которому должен быть нанесен главный удар. Совершенно ясно, что эта главная , часть стратегии подчинена политическим соображениям. Иначе и быть не может, ибо "политика родила войну"{11}. Неверная оценка условий войны, даваемая в плане, а тем более отсутствие такого плана могут привести к роковым последствиям, которые нельзя будет устранить никакими военными средствами. Справедливо указывалось, что Гитлер в 1940 году не имел ясного представления о том, как после быстрого поражения Франции следует продолжить и завершить войну. Возможность нападения на Англию через Ла-Манш в самый трудный для нее час, непосредственно после капитуляции Франции, путем нанесения сосредоточенных ударов сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил не могла быть использована ввиду того, что не было проведено никакой подготовки для десантной операции

Стратегия, а следовательно и политика, не только определяет план войны, но и постоянно оказывает влияние на ведение войны. Поскольку исход войны решается в последнем сражении, дело стратегии позаботиться о том, чтобы конечная цель — как правило, разгром врага, — 1) никогда, не упускалась из виду; 2) сосредоточенный удар по главной группировке противника не был ослаблен ради проведения второстепенных операций; 3) главным силам противника было навязано такое сражение, в котором можно достигнуть решающей победы; 4) успех в сражении достигался напряжением всех сил. [24]

Здесь мы попадаем в смежную область между "стратегией" и "операцией", в область, всегда являвшуюся предметом спора между политикой и стратегией о компетенции, военные люди, охотно признающие в области стратегии приоритет политики, склонны утверждать, что влияние политики должно распространяться только до границ "операции" и что, следовательно, отсутствие политического элемента является признаком понятия "операция". Но дело обстоит не так просто. Приказ, отданный Бисмарком в 1886 году о приостановке операции в Богемии и встретивший сильное сопротивление со стороны короля (который руководствовался чисто военными соображениями), кажется нам сегодня оправданным. Возможно, мы укрепимся в этом мнении, если вспомним другой пример. Временный отказ Гитлера от нанесения решающего удара по Англии осенью 1940 года и его решение о нападении на Россию объясняются политическими, идеологическими и военными соображениями. Решение по общим вопросам ведения воины относится к области стратегии. Директива о войне против России (план "Барбаросса") содержала указания на цель войны, задачи трех видов вооруженных сил, а также политические и экономические соображения. Таким образом, она носила стратегический характер, хотя в ее основе лежали предложения, разработанные главным командованием сухопутных сил (ОКХ). Напротив, оперативный характер носила директива по сосредоточению войск, изданная ОКХ 31 января 1941 года на основании плана "Барбаросса".

Итак, стратегия — область деятельности верховного командования вооруженных сил. Она не является предметом нашего рассмотрения, однако ее нельзя оставить без внимания при анализе операций сухопутных войск летом 1941 года.

Мы попытаемся теперь выяснить значение понятия "операция". Это понятие обычно охватывает события на одном театре военных действий, которые развертываются на основе плана кампании или операции. Сначала составляется директива на сосредоточение и развертывание. В ней указываются численный состав и группировка участвующих в кампании сил, цель кампании, ориентировочная численность и группировка сил противника, задачи подчиненных групп армий, [25] армейских резервов и резервов лавного командования Эти задачи, как учил Мольтке, обычно должны ставиться лишь на первый период, то есть на первое столкновение с противником.

После развертывания начинаются операции, т. е. передвижения войск к району сражения. Поучительными в этом отношении являются кампании, проведенные Мольтке в 1866 и 1870/71 годах, а также широкие маневры во время североамериканской войны между Севером и Югом. Однако целые поколения военных руководителей Германии обучались главным образом на опыте войны с Францией. Эти войны оканчивались в результате быстрых, и смелых операций, завершающихся решающими сражениями еще до того, как опасавшиеся вмешательства иностранных держав политические деятели успевали вмешаться в деятельность военных руководителей. Накапливая опыт, германская армия все больше укреплялась во мнении, что только смело задуманные операции решают исход войны.

Первая мировая война подтвердила сомнения Мольтке: на решающем, Западном театре военных действий в условиях позиционной войны было слишком мало пространства для операций. Стремление освободить военных руководителей от этих оков и возвратить им утерянную свободу действий привело в Германии, незадолго до второй мировой войны, к созданию танковых соединений для решения оперативных, а не тактических задач. Такие операции и являются предметом рассмотрения в настоящей книге.

Атомная война

Уточнив понятие "операция", мы можем остановиться на изменениях, которых следует ожидать в будущей войне, особенно в области танковых операций.

В настоящей работе не представляется возможным дать подробное изложение теории применения атомного оружия и описание атомной войны. Мы хотим только выяснить, в какой мере следует ожидать изменений в оперативном использовании танковых соединений в связи с применением атомных снарядов и бомб для разрушения фортификационных сооружений полевого типа. При этом, чтобы составить себе представление о влиянии [26] атомного оружия на ведение войны в целом, нам придется коснуться и смежных областей — стратегии и тактики.

Влияние на политику и стратегию. Первоначальная задача атомной бомбы носила стратегический характер. Она должна была в кратчайшие сроки заставить побежденную на море и в воздухе Японскую империю просить мира{12}. Известие об огромной разрушительной силе атомной бомбы произвело на мировую общественность потрясающее впечатление. Возникло мнение, что методы ведения войны совершенно изменятся. Казалось, можно будет покорить крупные мировые державы без применения войск, сбросив только несколько атомных бомб. Но вскоре на всех отрезвляюще подействовал тот факт, что секретом атомной бомбы владеет не одна держава. Война в Корее, развивавшаяся в соответствии со старыми законами ведения войны, вызвала сомнения относительно того, станет ли правилом применение атомной бомбы в том виде, как это случилось в 1945 году. Известный английский военный писатель Фуллер (которого нельзя упрекнуть в недооценке влияния техники на ведение войны) в 1953 году заметил:. "Но если еще будут вестись войны, атомное оружие изменит лишь методы их ведения, а на основных тактических элементах отразится не более, чем открытие пороха".

Тем не менее влияние факта существования атомной бомбы на политические взаимоотношения между народами нельзя не учитывать. Упомянем лишь о некоторых формах этого влияния, поскольку они имеют военно-политическое значение. Теперь государство вправе претендовать на ранг великой державы только в том случае, если оно может производить атомное оружие. В настоящее время ни одна страна не гарантирована от нападения. Нейтралитет нельзя больше отстоять. Это приведет к тому, что все государства будут вынуждены прибегать к помощи одной из великих держав. Роль атомной бомбы как средства "устрашения" стала теперь ненадежной, так как атомный потенциал предполагаемого [27] противника неизвестен. Угроза атомной войны, создаваемая бессовестными политиками, превращает атомную бомбу из средства "устрашения" в орудие вымогательства. Это вносит элемент неуверенности в политику держав, до сих пор основывающуюся на реальных факторах. Искушение выйти из этого состояния, при котором воля политических деятелей парализована при помощи превентивной войны, у великой державы в настоящее время стало сильнее, чем когда-либо. Среди народов мира сейчас распространяется тревога, вызванная опасностью возникновения в ближайшее время конфликта, который может привести к поголовному уничтожению.

Появление атомного оружия вызывает коренные изменения даже в такой области стратегии, как развертывание войск и составление планов на первый период войны. В стратегических планах главное внимание уделяется, по всей видимости, стратегической воздушной войне и организации противовоздушной обороны. В результате возросшей мощи средств воздушного нападения время и пространство получили решающее значение. В стратегической воздушной войне колоссальная разрушительная сила атомных бомб дает решающие преимущества тому государству, которое осмелится первым применить их. Внезапность военного нападения играет теперь значительно большую роль, чем прежде. Это обстоятельство требует серьезного повышения мобилизационной готовности вооруженных сил. Мобилизация, в старом понимании этого слова, вряд ли будет иметь место. Стратегическое сосредоточение и развертывание в прежних застывших формах едва ли можно будет провести заранее. Связанные с этими мероприятиями скопления войск на железных и шоссейных дорогах, а также в местах расквартирования явились бы объектами атомного нападения. Любые планы стратегического сосредоточения и развертывания в связи с невозможностью предвидеть последствия стратегического атомного нападения оказались бы очень, ненадежными.

Влияние атомного оружия на стратегию этим не ограничивается. Оно распространяется не только на подготовку к войне и ее начало, но и, очевидно, на весь ход войны и прежде всего на те цели, которые предполагается достигнуть в ней. Наши общие замечания имели целью дать представление о глубоких изменениях в [28] стратегии. Но, естественно, требования к искусству полководца, руководящего военными действиями, не уменьши шились. Кроме врожденного богатства мыслей, интуитивного восприятия действительности и большой гибкости ума, именно атомная война требует от него способности проникать за туманную завесу неизвестности, окидывать умственным взором всю обстановку, действовать решительно, оставаться стойким по отношению к любым превратностям войны. В период атомной войны больше, чем когда-либо, ложится на его плечи груз ответственности.

Поражающее действие атомного оружия на поле боя. Применение атомной бомбы в стратегических целях, что придало бы войне столь бесчеловечный характер, не является (как полагали до сих пор) единственной возможностью использования атомной энергии в войне. Сомнительно, даже если предположить равенство стран в атомном вооружении (в качественном отношении), что какая-нибудь держава возьмет на себя риск развязывания тотальной атомной войны и использует атомное оружие для разрушения крупных городов и промышленных центров. И наоборот, с появлением атомных орудий огневая мощь наземных войск значительно повысилась, поэтому возможность применения тактического оружия для поражения военных объектов более вероятна. Если при оценке возможностей использование атомного оружия в стратегических целях раскрываются широкие просторы для фантазии, то в отношении использования атомных орудий по полевым целям имеются научно обоснованные, точные данные. Они получены в результате испытаний, проведенных в американской армии. Чтобы дать правильное представление о действии снарядов с ядерными зарядами, необходимо привести некоторые технические данные. Мы ограничимся самым необходимым, взяв за основу данные 280-мм атомной пушки с дальностью стрельбы 30 километров. В течение часа она может произвести шесть выстрелов. Шесть снарядов (мощностью около 20 килотонн каждый), выпущенные в течение часа, могут принести такие же разрушения, как и 33 000 полевых орудий среднего калибра в течение такого же времени. Это, конечно, очень грубое сравнение, так как обычные артиллерийские орудия лучше приспосабливаются к местности и их огонь точнее. С другой [29] стороны, атомный снаряд обладает трояким действием, то есть он может поражать ударной волной, световым и радиоактивным излучением. При взрыве атомной бомбы в 1945 году 55% потерь были вызваны ударной волной, причем в основном косвенным путем — от обломков разрушенных зданий. Поражающее действие ударной волны на поле боя будет сравнительно небольшим, особенно если войска укроются в окопах и других укрытиях. Только в непосредственной близости от места взрыва ударная волна смертельна для человека. Танки не подвергаются разрушению даже на расстоянии 1000 метров от эпицентра взрыва.

Большая часть потерь на поле боя возникает в результате ожогов прежде всего незащищенных частей тела. Солдат, находящийся вне укрытия, может быть поражен на расстоянии до 2200 метров от эпицентра. При нахождении солдата в глубоком укрытии радиус поражения световым излучением уменьшается до 1000 метров. Меньше всего подвергаются воздействию светового излучения тяжелые танки.

Опасность поражения радиоактивным излучением до сих пор, по-видимому, сильно преувеличивалась. Проникающая радиация на расстоянии до 500 метров вызывает немедленную смерть через несколько минут после взрыва. Однако танки могут преодолеть пораженный район без всякой опасности для их экипажей.

Можно считать, что, как правило, в радиусе 1600 метров от эпицентра взрыва незащищенные войска понесут тяжелые потери от одного из трех поражающих факторов; на расстоянии 3000 метров пехота, укрытая в окопах, не подвергается опасности.

Эти данные свидетельствуют о небывалом усилении огневой мощи войск при тактическом использовании атомных снарядов. Дальнейшее усиление огневой мощи путем увеличения калибра вряд ли возможно, ибо оно привело бы к потере контроля над излучением и создало бы опасность для собственных войск.

Самым важным выводом, пожалуй, является то, что по отношению к наступающему, вынужденному сосредоточивать свои силы и средства на решающем направлении, обороняющийся имеет ряд тактических преимуществ, так как имеет возможность закопаться в землю и рассредоточиться, а следовательно, избежать значительных [30] потерь от поражающего действия атомного оружия. Но этот вывод все же, является опорным. Все зависит от того, будет ли наступающий, несмотря на атомную угрозу, располагать возможностью сосредоточивать превосходящие силы там, где он хочет добиться решающего успеха. Этот вопрос относится к области операции, поэтому попытаемся определить, какое влияние может оказать атомное оружие на операции танковых соединений.

Операции танковых соединений в условиях применения атомного оружия. Переходя к области операций, мы снова отвлечемся от фактических данных, полученных во время испытаний, и ограничимся лишь простыми рассуждениями. Коль скоро носителями атомных бомб являются самолеты, то мы можем обратиться к опыту авиации, полученному во второй мировой войне, и на его основе сделать вывод, что для применения атомного оружия необходимо иметь превосходство в воздухе. Во время описываемых ниже операций подавляющее превосходство в воздухе было в первые дни войны на стороне немецкой армии. Поэтому если в первые дни войны противник и располагал бы атомными бомбами, то операции вряд ли протекали иначе.

Действия танковых соединений в значительно большей степени, чем в настоящее время, будут зависеть также от того, удастся ли сохранить (хотя бы на определенных участках и на некоторое время) превосходство в воздухе. Но это положение не является принципиально новым. Десантные операции союзников летом 1944 года удались лишь потому, что авиация союзников господствовала над всем районом боевых действий и над значительной частью тылового района. Тогда тоже приходилось искать новые пути переброски танковых соединений к местам высадки союзников.

Таким образом, проблемы, встающие при проведении операций в условиях массированного применения авиации, не новы. Если во время второй мировой войны, особенно в первые ее годы, танковые соединения совершали марши в колоннах, не учитывая угрозы нападения с воздуха, то это объясняется тем, что противник не мог эффективно использовать свою авиацию. К этому надо стремиться и в будущих войнах. [31]

Но если танковое соединение на марше попадает в зону поражения атомной бомбы, то разрушительное действие (прежде всего вблизи эпицентра взрыва), несомненно, окажется несравнимо большим, чем при взрыве фугасной бомбы. Людские потери, возникающие в результате ожогов, действия ударной волны и проникающей радиации, а также разрушения, причиняемые технике, будут значительно серьезнее, чем при применении обычных бомб. Танки понесут меньшие потери, чем войска, движущиеся в пешем строю, так как они имеют известную защиту от поражающего действия светового и радиоактивного излучения. Кроме того, танковое соединение менее чувствительно к заражению местности. Поэтому, оправившись от шока и расчистив дорогу, оно может продолжать марш. Только большое количество атомных бомб, сброшенных на совершающую марш колонну уничтожит ее.

Итак, напрашивается следующий вывод: применение атомного оружия не сможет заставить отказаться от проведения танковых операций, если путем широкого применения уже известных сейчас строев и порядков удастся уменьшить потери до допустимых пределов. Для этого следует стремиться рассредоточивать строй и порядки в глубину и избегать заполнения промежутков уязвимыми целями. Современные условия требуют также проведения соответствующих изменений в организации марша. Необходимо обеспечить возможность совершения маршей ночное время по плохим дорогам и при неблагоприятной погоде, для чего войска должны пройти соответствующую подготовку и иметь необходимые машины. Во избежание скопления машин необходимо соблюдать строжайшую дисциплину. В место сосредоточения большого количества сил и средств на направлении главного удара, как это было прежде, войска, рассредоточенные на значительном пространстве и управляемые из единого центра, будут получать общую задачу по достижении единой цели. Характерные особенности танковых операций — маневренность, быстрота, внезапность, решительные действия — в атомной войне проявятся в полной мере.

Эти рассуждения были бы незаконченными, если бы мы не коснулись вопроса об управляемых снарядах, или, точнее, управляемых ракетах, являющихся [32] основными носителями ядерных зарядов и заменивших собой самолет, а также вопроса об их влиянии на военные действия. Оружие, управляемое на расстоянии, находится еще в процессе технического усовершенствования. Оно, по-видимому, сможет обеспечить достижение стратегической и тактической внезапности. Но оно не внесет каких-либо принципиальных изменений в методы и способы ведения боевых действий.

В данной работе, преследующей цель осветить некоторые вопросы военной истории, достаточно указать на то, что ценность опыта, приобретенного во время минувшей войны, в новой войне будет зависеть также от развития управляемого оружия. [33] Дальше

Содержание «Военная Литература» Военная история Глава II.

Предыстория

Возникновение плана операций

Доводы "за" и "против" нападения на Россию подробно изложены в других трудах. Поэтому взаимозависимость политики и стратегии мы не рассматриваем. Но мы должны попытаться понять, как Гитлер мыслил себе победить Россию и как орган, призванный осуществлять его планы, — главное командование сухопутных сил (ОКХ) — намеревался претворять в жизнь свои замыслы, другими словами: какой стратегический план, какой план кампании лежал в основе войны. Как это почти всегда бывает (насколько мы могли установить), план войны не был зафиксирован в письменном виде. Он обсуждался у Гитлера при участии высших военных руководителей.

Командующий сухопутными силами 21 июля 1940 года узнал на совещании у Гитлера, что последний вынашивает мысль о нападении на Россию. Ему было поручено начать разработку русской проблемы и продумать подготовку к ней. Совершенно неожиданно германскому генеральному штабу поставили задачу, которой он не занимался уже 25 лет. Не зная еще цели этой войны, генеральный штаб начал ее подготовку. Уже 6 июля 1940 года начальник отдела "Иностранные армии Востока" доложил начальнику генерального штаба основные данные для подготовки такой операции. Из них следовало, что самым благоприятным направлением развития операции при условии примыкания фланга к Балтийскому морю является московское направление, действия на котором вынудят группировку противника, расположенную на Украине и на Черноморском [34] побережье, вести бои с перевернутым фронтом. На следующий день начальник оперативного отдела предложил создать сильную южную группировку. Однако начальник генерального штаба заявил, что он считает более целесообразным создание сильной северной группировки и намечен с самого начала планировать операцию с таким расчетом, чтобы крупные силы противника, входящие в "южную группировку, были вынуждены в результате немецкого наступления от Москвы на юг вести бои с перевернутым фронтом. 29 июля начальник штаба 18-й армии. находившейся в то время на Востоке, был вызван в Берлин, где получил задание разработать план операции против России. В это время Гитлеру, который собирался начать наступление на Россию еще осенью, доложили, что сосредоточение и развертывание войск вдоль восточной границы займет от четырех до шести недель. Целью операций указывалось "разбить русскую армию или по крайней мере продвинуться в глубину русской территории настолько, чтобы исключить возможность налетов авиации противника на Берлин и Силезский промышленный район".

31 июля Гитлер изложил свои намерения более конкретно и заявил, что охотнее всего начал бы наступление на Россию уже в этом году. Но этого нельзя делать, так как военные действия захватят и зиму, а пауза опасна; операция имеет смысл только в том случае, если мы разгромим русское государство одним ударом. Цель ее — уничтожение живой силы России. Одного захвата территории недостаточно. Операции должны развиваться по двум направлениям: первое — на Киев (фланг примыкает к Днепру) и второе — через Прибалтику на Москву. После этого войска, наступающие с севера и юга, соединяются. Для этих операций Гитлер считал достаточным 120 немецких дивизий. 60 дивизий оставлялись для оккупации Норвегии, Франции, Бельгии и Голландии.

1 августа 1940 года начальник штаба 18-й армии доложил Гитлеру, у которого он пользовался особым авторитетом, результаты проведенной им работы, 5 августа 1940 года эти результаты были изложены в письменном виде в "проекте операций на Востоке" — первом документе, использованном для разработки плана похода на Россию. Затем, "проект" в результате появления новых [35] соображений, изменений в политической обстановке и вмешательства Гитлера подвергся значительным изменениям. Однако основная его идея — наступление главными силами из Северной Польши и Восточной Пруссии на Москву с целью уничтожения противостоявшей северной группировки войск русских — осталась без изменений. Для этого прямого удара предусматривалось использовать 18 подвижных соединений и 50 пехотных дивизий, включая армию (3 танковые и 12 пехотных дивизий), предназначенную для прикрытия северного фланга войск, наступающих на Псков, Ленинград. Наступление против русских войск, находящихся на Украине, считалось неизбежным ввиду необходимости защищать нефтяные промыслы в Румынии. В связи с тем, что политическая позиция Румынии тогда еще была неясной, а также вследствие трудностей с развертыванием войск в Южной Польше, вызванных недостатком пространства, в районе южнее Припятских болот можно было сосредоточить только небольшие силы — 11 подвижных и 24 пехотные дивизии. Главной целью их наступления был Киев. Сильным резервам главного командования (8 подвижных и 36 пехотных дивизий). Предстояло следовать главным образом за северной группировкой.

После овладения Москвой и северной частью России северная группировка должна была повернуть на юг и во время этого этапа кампании во взаимодействии с южной группировкой захватить Украину и в итоге выйти на линию Ростов — Горький — Архангельск.

Начальник генерального штаба сухопутных сил высказал только два второстепенных возражения. Он считал, что возможность использования территории Румынии (куда после начала войны предполагалось перебросить из Германии находившуюся наготове армию) еще не ясна и что наступление через Прибалтику на Москву следовало бы считать вспомогательной операцией. Начальнику штаба 18-й армии поручили разработать вопросы, связанные с организацией планируемой кампании. Некоторым другим высшим офицерам генерального штаба также было предложено изложить свои соображения о ведении войны против России. Мы не знаем, какое влияние они оказали на окончательный вариант плана и какой проект обсуждался в сентябре 1940 года [36] в штабе оперативного руководства вооруженными силами.

3 сентября 1940 года первому заместителю начальника генерального штаба сухопутных сил поручили провести штабные учения в ОКХ. 29 октября 1940 года он доложил о их результатах в докладной записке.

Наряду с этой теоретической подготовкой к восточной границе перебрасывались эшелоны войск с задачей обезопасить границу от нападения сосредоточивающихся русских войск и облегчить предстоящее развертывание; к 26 октября 1940 года переброска войск закончилась. 5 декабря 1940 года начальник генерального штаба сухопутных сил доложил Гитлеру результаты разработки плана кампании. После этого 18 декабря 1940 года главное командование вооруженных сил (ОKB) издало директиву № 21 (план "Барбаросса"), содержавшую основные указания по ведению войны с Россией.

Военно-политическая обстановка

Между тем произошли следующие военные и политические события: Россия расширила свою территорию на север, включив в состав Советского Союза прибалтийские государства и аннексировав в июне 1940 года Бессарабию и Северную Буковину{13}. В результате решения немецко-итальянского суда в Вене{14} (30 августа) Румынии пришлось уступить значительную часть своей территории Венгрии. Одновременно Германия взяла на себя обязательство по обеспечению румынской границы. В Румынию, с согласия румынского правительства, двинулись усиленная танками моторизованная дивизия и "учебные" авиационные части с задачей защищать [37] нефтяные районы Румынии от нападения третьей державы и не допустить их разрушения, а также провести подготовку условий для действий немецких и румынских войск с территории Румынии против России. В августе 1940 года военная программа Германии была перестроена с учетом возможности начала военных действий против России; вместо намеченного сокращения количества дивизий предусматривалось их увеличение до 180, в том числе 20 танковых и 17 моторизованных дивизий. Начавшаяся в конце августа "воздушная битва над Англией", которая должна была подготовить почву для вторжения в Англию, вместо успеха принесла большие потери материальной части немецкой авиации. Поэтому в конце сентября пришлось отказаться от высадки на Британские острова. В то же время число потопленных английских кораблей вследствие захвата побережья Атлантического океана немецкими войсками все увеличивалось и приняло для Англии угрожающий характер. Переговоры с Испанией о захвате Гибралтара с конца октября не продвинулись ни на шаг. 27 сентября 1940 года Германия, Италия, и Япония заключили пакт с далеко идущими политическими целями. В сентябре Италия начала наступление против английских войск в Северной Африке, которое в начале декабря закончилось поражением итальянцев. На Балканах Италия также перешла в наступление и, не имея достаточных сил, напала из Албании на Грецию. Контрнаступлением греческой армий итальянцы были отброшены назад, в Албанию. Одновременно в Греции и на Крите высадились английские экспедиционные войска, ввиду чего Германия вынуждена была рассмотреть вопрос о направлении на Балканы дополнительных контингентов войск (восемь дивизий).

По сравнению с летом, когда мир затаил дыхание после быстрого разгрома Франции, военно-политическое положение Германии из-за неудачного воздушного наступления на Англию, поражения итальянцев в Ливии и на Балканах, бездействия немецких сухопутных войск 7 и напряженности германо-русских отношений значительно ухудшилось, хотя германская общественность и не осознавала этого. Вера в безусловное превосходство германской армии была непоколебима, дела с продовольствием обстояли удовлетворительно. О том, что Германия[38] находится на пороге начала войны с Россией, даже в армии подозревали очень немногие. В этих условиях в первой половине декабря 1940 года следовало принять решение по важнейшим вопросам возможных операций на случай ведения войны на два фронта.

"Барбаросса"

Доклад начальника генерального штаба сухопутных сил Гитлеру от 5 декабря 1940 года посвящался почти исключительно вопросу о том, как лучше всем добиться разгрома сил Красной Армии, развернутых в западной части России. В докладе указывался известный факт, что эта часть России разделена на две половины Припятскими болотами, и поэтому предлагалось следующее. Главные силы немецких войск (две группы армий), сосредоточенных на Востоке, наступают севернее болот, в то время как южная группа армий, состоящая из немецких и румынских соединений, вторгается на Украину. В докладе указывалось на плохое состояние дорог южнее реки Припять. Лучшие шоссейные и железные дороги находятся на направлении Варшава—Москва. Поэтому для проведения широких маневров северная часть территории более благоприятна, чем южная. Начальник генерального штаба считал, что здесь можно будет нанести удар по главным силам русской армии. Противнику придется принять сражение западнее линии Днепр — Двина, иначе он не сможет защитить своих центров военной промышленности, расположенных на Украине, в Московской области и в районе Ленинграда. Фронт противника разрывается танковыми клиньями, всякое сопротивление противника на новом рубеже ликвидируется. Главный удар наносит центральная группа армий, наступающая в направлении Варшава—Москва. Конечная цель всей операции — выход на линию Волга и Архангельск. Другие варианты операции, по-видимому, не рассматривались.

Гитлер согласился с основными положениями доклада Свою идею, высказанную 31 июля 1940 года, относительно глубокого охвата обоих флангов и окружения войск противника он, очевидно, оставил, но выдвинул новую задачу, которая сильно повлияла на [39] операции летней кампании 1941 года. "На севере следует стремиться к окружению вражеских сил, находящихся в Прибалтике, — говорил Гитлер, — поэтому центральную группировку следует усилить настолько, чтобы ее можно было бросить на север; позже примем решение, наносить ли удар на Москву или восточнее ее. Необходимо уже при нанесении первого удара уничтожить крупные силы противника, чтобы русские не смогли образовать сплошного фронта. Наступающие войска должны продвинуться на восток на такую глубину, чтобы исключить возможность налетов русской авиации на имперскую территорию Германии, а также дать возможность германской авиации наносить удары с целью разрушения предприятий русской военной промышленности. Таким путем должен быть обеспечен разгром русской армии: русских надо лишить возможности восстановить ее".

17 декабря 1940 года начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами доложил Гитлеру проект директивы "Барбаросса". Этот проект не был утвержден, так как в его основе лежал оперативный план ОКХ, предусматривавший нанесение главного удара через Смоленск на Москву, — план, ранее одобренный Гитлером, но не соответствовавший выдвинутому им 5 декабря намерению сначала окружить противника в Прибалтике. "Русский фронт, — говорил Гитлер, — должен быть прорван главными силами по обе стороны от Припяти, крупные силы моторизованных соединений должны продвинуться на восток, а затем повернуть на юг и север. Моторизованные соединения должны повернуть на север хотя бы для того, чтобы отразить возможные контрудары противника с востока. Необходимо также быстро овладеть побережьем Балтийского моря, чтобы русский флот не мог препятствовать подвозу железной руды в Германию из Швеции по Балтийскому морю. Если русская армия быстро распадется, то центральная группировка одновременно с поворотом на север может начать наступление на Москву". Директива была переработана в этом духе; кроме того, пожелания Гитлера от 17 декабря были переданы 21 декабря 1940 года командующему сухопутными силами.

Между тем командующему сухопутными силами поступила директива № 21 (план "Барбаросса") от 18 [40] декабря 1940 года. Она уже полностью приводилась в других трудах, поэтому мы будем цитировать из нее только те абзацы, которые имеют принципиально важное значение для разбираемых здесь операций. Согласно этой директиве германская армия должна быть готова к тому, чтобы "разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании". Далее в ней говорится:

   "Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено. Путем быстрого преследования должна быть достигнута линия, с которой русские военно-воздушные силы будут не в состоянии совершать налеты на имперскую территорию Германии. Конечной целью операции является создание заградительного барьера против Азиатской России по общей линии Волга — Архангельск. Таким образом, в случае необходимости последний индустриальный район, остающийся у русских на Урале, можно будет парализовать с помощью авиации".

Группе армий "Центр" была поставлена задача:

   "Наступать особо сильными танковыми и моторизованными соединениями из района Варшавы и севернее ее и раздробить силы противника в Белоруссии". 

Таким образом, предполагалось создать "предпосылки для поворота мощных частей подвижных войск на север с тем, чтобы во взаимодействии с Северной группой армий, наступающей из Восточной Пруссии в общем направлении на Ленинград, уничтожить силы противника, действующие в Прибалтике. Лишь после выполнения этой неотложной задачи, за которой должен последовать захват Ленинграда и Кронштадта, следует приступить к операциям по взятию Москвы—важного центра коммуникаций и военной промышленности.

И только неожиданно быстрый развал русского сопротивления мог бы оправдать постановку и выполнение этих обеих задач одновременно...

Основным силам финской армии будет поставлена задача в соответствии с продвижением немецкого, северного фланга наступлением западнее или по обеим сторонам [41] Ладожского озера сковать как можно большее количество русских войск...

Группе армий, действующей южнее Припятских болот надлежит посредством концентрических ударов, имея основные силы на флангах, уничтожить русские войска, находящиеся на Украине, еще до выхода последних к Днепру.

С этой целью главный удар наносится из района Люблин в общем направлении на Киев...

По окончании сражений южнее и севернее Припятских болот в ходе преследования следует обеспечить выполнение следующих задач:

На юге — своевременно занять важный в военном и экономическом отношении Донецкий бассейн.

На севере — быстро выйти к Москве. Захват этого города означает как в политическом, так и в экономическом отношении решающий успех, не говоря уже о том, что русские лишатся важнейшего железнодорожного узла.

Размышления

Разработанная штабом оперативного руководства вооруженных сил директива "Барбаросса" от 18 декабря 1940 года оставалась руководящим документом при проведении операции сухопутных войск в 1941 году. В связи с тем что в апреле 1941 года боевые действия перекинулись в Сербию, силы немецкой группы армий "Юг" были уменьшены, в то время как силы русских в Галиции — увеличены. Но поскольку оперативная задача группы армий "Юг" осталась без изменений, решить ее в ходе наступления стало еще труднее. Необходимость переноса начала наступления с середины мая на 22 июня 1941 года, вызванная Балканской кампанией, не изменила оперативных задач и целей директивы "Барбаросса".

Если мы рассмотрим директиву "Барбаросса" с той точки зрения, давала ли она ОКХ достаточную основу для принятия необходимых решений, то натолкнемся на отмеченную Мольтке разницу между "целью войны" и "целью операции". "Цель войны, — писал Мольтке, — составляет не армия, а страна противника, его столица, [42] источники средств и политическое могущество государства... Целью же операции является неприятельская армия, поскольку она обороняет предмет войны"{15}. Со времен походов короля Фридриха аксиомой при ведении войн стало то, что в качестве объекта войны определяется не географический пункт, а армия противника, на уничтожение которой в решающем сражении должны быть направлены все операции. Гитлер перед войной не оставил ни малейшего сомнения в том, что живая сила должна быть первой целью, "объектом операции" и что "одного захвата территории недостаточно". Директива отвечала этому требованию. Достижение экономических целей считалось возможным в ходе преследования отступающего противника. Бросается в глаза, что директива содержит главным образом оперативные указания, которые являются делом полководца, ответственного за проведение операций на русском театре военных действий, то есть компетенцией командующего сухопутными силами.

31 июля 1940 года Гитлер назвал в качестве цели войны "уничтожение живой силы России". В директиве сказано осторожнее. В ней говорится о "разгроме Советской России". Позже, в августе 1941 года, Гитлер указал в качестве цели войны "окончательно вывести Россию из войны как континентального союзника Англии". Это различные формулировки, и понимать их можно по-разному.

Отдавал ли себе Гитлер отчет в том, как он окончит войну? Клаузевиц, участвовавший в войне 1812 года на стороне России, берет под защиту Бонапарта, когда того упрекают в том, что он слишком далеко проник в Россию. "Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, т.е. оккупировать... Такая страна может быть побеждена лишь собственной слабостью и действием внутренних раздоров. Добраться же до этих слабых мест политического бытия можно лишь путем потрясения, которое проникло бы до самого сердца страны. Лишь достигнув могучим порывом самой Москвы, мог Бонапарт надеяться подорвать мужество правительства, стойкость и верность народа. В Москве надеялся он найти мир, и это была единственная разумная [43] цель, какую он мог себе поставить в эту войну{16}. "Поход 1812 г. не удался потому, что неприятельское правительство оказалось твердым, а народ остался верным и стойким, т. е. потому, что он не мог удаться"{17}.

Этот вывод был сделан тогда, когда русский народ еще не пробудился в политическом отношении и с мистическим самозабвением преклонялся перед царизмом. Разве менее обоснован этот вывод в 1940 году по отношению к большевистскому государству? Окажутся ли силы молодого большевистского государства способными выдержать огромное напряжение борьбы за свое существование? Укоренился ли большевизм в России настолько, чтобы русский народ мог пойти на огромные жертвы ради защиты своей страны, или военное поражение будет означать конец большевистскому господству? Используют ли многочисленные национальные меньшинства многонационального государства возможность снова обрести независимость? И, наконец, перед лицом отчаянного военного положения поставит ли Сталин, трезвый и рассудительный государственный деятель, на карту существование своею господства или согласится на переговоры? На эти вопросы военный руководитель не мог ответить. Они глубоко затрагивали политические цели войны, от ответа на них зависели также и оперативные задачи. О них в основополагающей стратегической директиве не упоминалось. Экономические цели войны также должны были быть приведены в соответствие с операциями. Их нельзя было достичь "преследованием" или "рейдами". За кадровой армией, которую, возможно, удалось бы разбить западнее линии Днепр — Двина, стояло десять миллионов мужчин призывного возраста. Конечно, их предстояло вооружить и обучить.

В отличие от времен Мольтке техника, промышленность, экономика стали основой "политического могущества государства и, тем самым — объектом войны. Их оценка и возможности их уничтожения должны были стоять в центре политических соображений. Разгром кадровой армии, каким бы важным ни был этот акт [44] войны, создаст только предпосылку для гораздо более длительного акта разрушения военной промышленности Противника. Как следовало добиваться этой цели? В директиве "Барбаросса" указано, что захват Донецкого бассейна и промышленных районов Москвы и Ленинграда будет осуществлен в результате операций сухопутных войск. Это звучало очень оптимистично; поскольку по политическим соображениям главный удар наносился на Москву, вызывало сомнение, достаточно ли будет сил и времени также и для захвата Украины. Задача уничтожения расположенных дальше к востоку центров военной промышленности возлагалась на авиацию. Это были утопические планы. Радиус действия немецких бомбардировщиков составлял тогда 1000 километров. Даже если бы удалось достичь намеченной линии Волга—Архангельск (это исключалось за одну кампанию, т. е. за три—четыре месяца), радиус действия бомбардировщиков был бы недостаточным, чтобы вывести, из строя уральскую промышленность, район Свердловска. А ведь за Свердловском не конец мира. Было известно, что с 1928 года в Сибири (в Кузнецкой области) создавался еще более мощный промышленный центр, который вместе с Уральским промышленным районом составлял 12% всей территории России.

Приходилось довольствоваться следующим заключением: несмотря на все победы, нельзя предотвратить восстановления русской армии. Отсюда мот следовать только один вывод; не гнаться за экономическими целями, а точно определить политическую цель — настолько ослабить военную и политическую мощь России, чтобы ее повелитель вынужден был пойти на переговоры. Тогда целью войны и целью операции была бы Москва. Вместо того, чтобы создать ясную основу для стратегии в воине против России, Гитлер в подготовительный период занимался оперативными планами, не входившими в его компетенцию. Эти планы резко менялись.

31 июля 1940 года он предлагал операцию с охватом обоих флангов (Киев и Прибалтика). 5 декабря 1940 года он согласился с предложением нанести главный удар в центре, на Москву. 17 декабря он сообщил о своем намерении наступать по обе стороны от Припятских болот и продвинуться глубоко на восток, чтобы затем повернуть на юг и север. Наконец, 18 декабря [45] 1940 года он издал директиву "Барбаросса", предписывающую обеим северным группам армий во взаимодействии овладеть побережьем Балтийского моря и только затем нанести удар на Москву.

Неизменным во всех этих планах было одно: цель войны должна быть достигнута в одной кампании. Война имела для Гитлера смысл только в том случае, если "государство будет разбито одним ударом" (31 июля 1940 г.). Это стремление к быстрому окончанию войны было связано с дальнейшими стратегическими планами Гитлера. С 15 июня 1940 года, когда наступило перемирие во Франции, воина на суше по существу прекратилась. Молниеносные действия германской армии в мае и июне 1940 года находились в резком противоречии с медлительным общим течением войны, в результате которого западные державы получили в подарок столь важный год{18}. Теперь предстоявшая в 1941 году война в России связывала немецкие сухопутные войска на Востоке. Если бы начало войны на Востоке отодвигалось еще дальше, то Англия снова получила бы инициативу; последствия всего этого могли быть роковыми.

Понятное стремление Гитлера к повторению на Востоке такой же скоротечной кампании, как и кампании во Франции, столкнулось на Восточном театре с совершенно иными условиями для военных действий и прежде всего с огромными расстояниями, которые, казалось, еще более увеличивались из-за плохого состояния дорог. Может быть, имевшихся в распоряжении трех—четырех месяцев и хватило бы для того, чтобы разгромить кадровую армию и захватить большую часть территории страны, включая столицу. Но, как мы уже видели, это не означало бы уничтожения живой силы русских. Поэтому цель, которую предстояло достичь за одну кампанию. должна была быть более ограниченной.

Насколько можно установить, "конечную цель кампании — выход на линию Волга—Архангельск", предложил [46] начальник генерального штаба сухопутный сил. Вскоре выяснилось, что в 1941 году такая цель была недостижима.

Директива по сосредоточению войск

В последующие недели главное командование сухопутных сил занималось разработкой подробных указаний, необходимых для выполнения директивы № 21. Наиболее важные из них сформулированы в директиве ОКХ по сосредоточению войск (план "Барбаросса") от 31 января 1941 года. В ней из директивы № 21 повторяется задача разгрома Советской России в одной быстротечной кампании, а также и некоторые другие пункты. Поучительна разница в формулировках "замысла" и "задач групп армий и армий". Поскольку это важно для рассматриваемых нами вопросов, мы приводим их дословно. "Первое намерение главного командования сухопутных войск в соответствии с вышеизложенной задачей состоит в том, чтобы расколоть фронт главных сил русской армии, сосредоточенных в западной части России, быстрыми и глубокими ударами мощных подвижных группировок севернее и южнее Припятских болот и, используя этот прорыв, уничтожить разобщенные группировки вражеских войск".

Взаимодействие обеих северных групп армий, которым ставилась задача уничтожить противника в Прибалтике, организовывалось так, как это предписывалось директивой № 21, хотя особо и не подчеркивалась необходимость захвата Ленинграда и Кронштадта до занятия Москвы.

Замысел был такой:

   "Группа армий "Центр" совместно с финской армией окончательно лишает противника последних оборонительных возможностей в северной части России. В результате этих операций будет обеспечена свобода маневра для выполнения последующих задач во взаимодействии с немецкими войсками, наступающими в южной части России. В случае внезапного и полного разгрома русских сил на севере России поворот войск на север отпадает, и может встать вопрос о немедленном ударе на Москву".

Задача группы армий "Центр" была сформулирована в другом пункте следующим образом:

   "Группа армий [47] "Центр", сосредоточив свои главные силы на флангах, раскалывает вражеские силы в Белоруссии. Подвижные соединения, наступающие южнее и севернее Минска, своевременно соединяются в районе Смоленска и таким образом создают предпосылки для взаимодействия Ц крупных сил подвижных войск с войсками группы армий "Север" с целью уничтожения сил противника, находящихся в Прибалтике и в районе Ленинграда".

Далее указывались задачи армий и танковых групп, на чем мы остановимся позже.

Директива ОКХ от 31 января 1941 года была послана Гитлеру 1 февраля. Начальник генерального штаба 3 февраля в присутствии главнокомандующего сухопутными силами доложил Гитлеру о ее содержании.

При этом начальник генерального штаба сказал примерно следующее: "Противостоящий нам противник имеет 125 пехотных и кавалерийских дивизий, а также 30 танковых и моторизованных соединений. В результате развертывания немецких войск создана основная группировка из 50 пехотных и 22 танковых и моторизованных дивизий севернее Припятских болот, в то время как на юге сосредоточено только 30 пехотных и 8 танковых и моторизованных дивизий. Резервы главного командования — 22 пехотные и 4 танковые и моторизованные, дивизии — будут следовать в основном за группой армий "Центр". План состоит в том, чтобы разорвать русский фронт на две части и не допустить отхода русских войск за Днепр и Западную Двину. Трем танковым группам, входящим в состав групп армий "Центр" и "Север", предстоит продвигаться в северо-восточном направлении на Смоленск через Западную Двину.

Самой северной танковой группе ставится задача наступать в направлении Чудского озера и оттуда во взаимодействия с двумя другими танковыми группами продолжать продвижение дальше на восток.

Группа армий "Юг", наступая южнее реки Припять, должна выйти к Днепру, преодолеть его, и развивать наступление дальше".

Гитлер и на этот раз согласился с планами главнокомандующего сухопутными силами, но тут же заявил: "Район операций огромен. Окружение крупных сил русских, которое мы ставим себе задачей, только тогда увенчается успехом, когда оно будет полным. На немедленное [48] оставление противником Прибалтики, включая Ленинград, и Украины вряд ли можно рассчитывать. Однако (возможно, что русские после первых поражений, поняв оперативные цели германской армии, начнут отход на всем фронте с тем, чтобы дальше к востоку организовать оборону на новом рубеже. В этом случае Прибалтика и район Ленинграда должны быть очищены в первую очередь, а на русские войска, расположенные дальше на восток, пока можно будет не обращать внимания. Затем из этого района следует нанести удар в тыл обороняющихся русских войск без нанесения фронтального удара. Важно не отбросить противника, а уничтожить его крупные силы"

В последующие после этого месяцы Гитлер продолжал заниматься оперативными планами. Он рассматривал такие детали, как обеспечение флангов в районе Припятских болот, защита побережья Норвегии, за щита никелевых рудников у Петсамо (Печенга), а также поход на Грецию и связанное с этим уменьшение количества войск, предназначенных для участия в операции "Барбаросса", и перенос ее срока 30 марта 1941 года, спустя три дня после начала военного путча в Белграде, послужившего толчком к распространению Балканского похода на Сербию{19}, Гитлер собрал в Берлине участвующих в операции "Барбаросса" командующих группами, а также главнокомандующих военно-морскими и военно-воздушными силами. Они уже получили директиву о развертывании и доложили о своих соображениях, причем каждый из них докладывал отдельно Гитлер, снова подчеркнув важность захвата Прибалтики, сказал "Правда, возможно, что русские уклонятся повсюду, в том числе и в Прибалтике, от решающего сражения в приграничном районе, но надо стремиться не допустить этого. В зависимости от того, как сложится обстановка, 4-я танковая группа, входящая в состав группы армий "Север", повернет к Рижскому заливу или "будет наступать вдоль Чудского озера на север с целью отрезать противнику пути отхода вдоль побережья Обе танковые группы (2-я и 3-я), действующие в составе группы армий "Центр", должны не раньше чем [49] от Минска повернуть на Ленинград" В этом наступлении танковых групп на Ленинград, по мнению Гитлера, заключалась идеальное решение оперативной проблемы.

Эти замечания не привели к изменению директивы о развертывании

Размышления

Кризис в военном руководстве?

Главнокомандующего сухопутными силами упрекали в том, что он до начала войны не добился разрешения противоречия между его точкой зрения и точкой зрения Гитлера относительно ведения воины. Представляется, однако, правильным, что главнокомандующий сухопутными силами не стремился к спорам с Гитлером по стратегическим и оперативным вопросам. Верно также и то, что для него первой целью войны был разгром русской армии, а не русской экономики, и в этом отношении между ним и Гитлером разногласий до сих пор не возникало. Еще 9 января 1941 года Гитлер также указывал, что в качестве первой цели войны должно быть уничтожение русской армии. В ходе многочисленных совещании о деталях проведения операций, за которые нес ответственность главнокомандующий сухопутными силами, Гитлер неоднократно высказывал противоречивые соображения. Генерал фельдмаршал фон Манштейн точнее всех оценил его способности как полководца, сказав, что "ему не хватало основанного на опыте военного мастерства, которого не могла заменить интуиция".

Поэтому можно помять, почему главнокомандующий сухопутными силами не согласился со всеми противоречивыми предложениями Гитлера по оперативным вопросам, тем более что целесообразность этих предложений в то время еще нельзя было установить.

Со свойственной ему настойчивостью Гитлер, однако, добился того, что его предложение о быстром захвате Прибалтики и уничтожении действующих там сил противника в результате поворота подвижных соединений группы армий "Центр" на север было поддержано Он обосновывал этот план не только политическими и экономическими, но и оперативными соображениями Узкое пространство, на котором сосредоточивалась 4-я [50] танковая группа, и продвижение группы севернее Немана давали мало возможностей для окружения глубоко эшелонированных войск противника, расположенных в Прибалтике. Для того чтобы обеспечить войскам северного крыла свободу действий, необходимую для нанесения удара на Москву, надо было не просто отбросить противника, а уничтожить его.

Вероятно, при составлении директивы о развертывании эти военные соображения побудили главнокомандующего сухопутными силами учесть пожелания Гитлера в большей степени, чем ему хотелось. Поэтому в докладе начальника генерального штаба от 3 февраля 1941 года было ясно выражено намерение наступать тремя танковыми группами в северо-восточном направлении через Западную Двину на Смоленск, чтобы обеспечить взаимодействие этих крупных сил (в их состав входили танковые и моторизованные дивизии). В действительности сосредоточение не было обеспечено по причинам, на которых мы остановимся ниже. Гитлер на основе доклада от 3 февраля 1941 года мог считать, что его желания будут учтены, и отказался от дальнейшего вмешательства.

Настоящие разногласия между Гитлером и командующим сухопутными силами начались в июле и августе 1941 года в связи с другим вопросом, а именно желанием Гитлера повернуть крупные силы группы армий "Центр" на юг с целью обеспечить ей возможность захвата Украины. Но перед началом войны этот вопрос не возникал.

Прорыв или охват?

В конце января ОКХ предполагало, что русские сосредоточили на границе с Германией и Румынией 115 стрелковых, 25 кавалерийских дивизий, 31 танковое и моторизованное соединение. В середине марта было установлено, что на границе с Румынией, Германией и Финляндией располагаются 84 стрелковых и 8 танковых соединений противника. С тех пор русские постоянно перебрасывали войска к границе. В начале войны командование германской армии рассчитывало встретить на границе около 150 стрелковых и кавалерийских дивизии, а также 40 танковых и моторизованных соединений. Так как общая численность русских войск в начале апреля [51] определялась в 250 стрелковых и кавалерийских дивизий, то, следовательно, первый удар наносился только по 3/5 всех наличных стрелковых и кавалерийских дивизий.

Соотношение сил сторон было следующим: Немецкая армия Русская армия Группировки Пехотные дивизии Танковые и моторизованные Группировки Пехотные дивизии Танковые и моторизованные Группа армий "Юг" 30 9 Перед группой армий "Юг" 71 20 Группа армий "Центр" 32 + 1 кав.д 15 Перед группой армий "Центр" 44 11 Группа армий "Север" 20 6 Перед группой армий "Север" 31 8 Резерв главнокомандования 22 4 Кроме того имеется (ориентировочно) 104 — Всего 104 + 1 кав. д. 34 Всего 250 39

Немецкое главнокомандование намеревалось наступать всеми группами армий фронтально. Оно рассчитывало, продвигаясь на большую глубину танковыми клиньями, выйти на оперативный, простор, зайти в тыл противника и не дать ему возможности уйти на восток. Это можно было осуществить в направлении севернее Припятских болот: там немецкая сторона имела превосходство в танках. На участке группы армий "Юг", где противник имел более чем двойное превосходство в силах, нечего было и думать о том,, чтобы выйти на оперативный простор. В связи с этим напрашивалась мысль отказаться от наступления группы армий "Юг" и использовать ее подвижные соединения там, где они могут действовать наиболее эффектно, а именно на северном фланге фронта. Усиление северного фланга подвижными соединениями позволило бы провести следующую операцию. [52]

После прорыва в направлении на Минск и Даугавпилс, разгрома центральной группировки войск противника и выхода на оперативный простор эти четыре танковые группы должны были бы форсировать Западную Двину в ее среднем течении и, продвигаясь на северо-восток, выйти в тыл войскам противника, находящимся в Прибалтике, и отрезать, им пути отхода на восток и на Ленинград. Можно было бы окончательное окружение противника, после того как он будет прижат к побережью Балтийского моря, поручить армейским корпусам. Подвижные соединения были достаточно сильными, чтобы отразить деблокирующие удары русских с востока через Валдайскую возвышенность и южнее ее Группа армий "Центр" (без танковых соединений) должна была получить строгий приказ остановиться на Днепре, эшелонировав резервы главного командования за своим левым флангом.

Вспомним план операций, предложенный 26 июля 1940 года начальником отдела "Иностранные армии Востока" начальнику генерального штаба сухопутных сил. Этот план предусматривал наступление, при котором один из флангов примыкал к побережью Балтийского моря, в общем направлении на Москву. Такое наступление заставило бы группировку противника на Украине вести боевые действия с перевернутым фронтом. В конце июля можно было бы провести такое наступление. В нем приняли бы участие все немецкие танковые дивизии, сопровождаемые на левом фланге моторизованными дивизиями. Пройдя вдоль верхнего течения Волги южнее Валдайской возвышенности и продвигаясь далее на юг, можно было бы вскоре отрезать русскую армию от центров военной промышленности, расположенных на Урале и восточнее его. Но это наступление несло бы с собой риск, связанный с образованием открытого левого фланга Бесполезно рассматривать вопрос об окончательном успехе такой операции или даже утверждать, что таким образом можно было выиграть войну. Но этот пример должен показать, какие возможности имелись у немецкого командования для проведения смелых крупные операций танковых соединений, если бы они уже во время развертывания оказались сосредоточенными в одном месте, а не были распылены по всему широкому фронту. [53]

Оценка Красной Армии 1941 г.

С тех пор как по указанию Гитлера существовавшие между Германией и Россией связи по военной линии были прерваны, в Германию поступали лишь скудные сведения о Красной Армии. В Германии знали, что примерно в 1928 году русская армия переняла немецкие принципы боевой подготовки и вождения войск. О каком-либо изменении этого решения ничего известно не было

Чрезвычайно непритязательный, привыкший к большим нагрузкам русский солдат был дисциплинирован и хорошо обучен. Он мастерски умел приспосабливаться к местности, прежде всего в обороне. В германской армии, в отличие от партийных инстанций, не строили никаких иллюзий относительно стремления русского солдата бежать от большевистского режима. Было известно, что армию, особенно офицерский корпус, русские обеспечивали всеми средствами, находившимися в руках государства — хорошим снабжением, высоким жалованьем, освобождением от квартирной платы, возможностью провести отпуск на курорте, клубами, бесплатным проездом по железной дороге. Преодолело ли русское командование свойственную ему с давних пор склонность к шаблону и беспомощность в неясной обстановке — это вызывало сомнение.

Русские бронетанковые войска были сведены в механизированные бригады и несколько танковых дивизий. Танковых корпусов еще не было. Только некоторым стрелковым дивизиям были приданы устаревшие танки. Отсюда вывод, что Россия еще не усвоила опыта оперативного использования крупных танковых соединений. Превосходила ли наша танковая пушка по пробивной способности и дальности стрельбы орудия русских танков — на этот вопрос нельзя было ответить определенно, но мы на это надеялись. Незадолго до начала войны Гитлер сам имел неопределенные сведения о сверхтяжелом русском танке. В начале июля мы встретились с этим танком юго-восточнее Витебска.

Итак, германская армия начинала свой тяжелый поход на Восток, сознавая свое качественное превосходство. [54]

Была ли готова Германия к войне на Востоке?

Только постепенно, начиная с января 1941 года, высших офицеров германской армии стали знакомить, с новыми задачами на Востоке. Выяснилось, что ранее никто не предполагал возможности войны с Россией. Военно-географические описания страны и карты начали выпускать только теперь. Они частично основывались на описаниях дорог, которые тщательно собирались в течение многих лет перед первой мировой войной, но к тому времени уже устарели и оказались неудовлетворительными. В частности, по выданным картам редко можно было установить, какие дороги и мосты пригодны для движения по ним автомашин и танков. Нередко приходилось указывать войскам дороги, не зная, окажутся ли они проходимыми.

Совершенно неудовлетворительными для условий войны на Востоке оказались наши автомобили. Число танковых и моторизованных дивизий в немецкой армии после кампании, во Франции увеличилось вдвое. 3-я танковая группа, действия которой здесь рассматриваются, в двух своих танковых корпусах насчитывала четыре танковые дивизии. Из них 7-я дивизия сформировалась на базе моторизованной дивизии. 19-я и 20-я были преобразованы из пехотных дивизий. Каждая танковая дивизия вместо одной танковой бригады имела теперь только танковый полк трехбатальонного состава. Правда, эти батальоны были оснащены в основном танками T-III и T-IV. Так, танковый полк 19-й танковой дивизии имел 42 танка T-IV, 102 танка T-III, 9 танков связи T-III и 20 танков T-II. Машины для перевозки пехоты новых танковых дивизий, особенно 20-й, почти не годились для прохождения по дорогам Востока, ибо они были французского производства и невоенного образца. В особенности не хватало автомобилей повышенной проходимости. Командиры рот управляли своими подразделениями из закрытых легковых машин. Не лучше обстояло дело и в моторизованных дивизиях. Все три моторизованные дивизии (14, 18 и 20-я) сформировались зимой 1940/41 года на базе пехотных дивизий. Они получили машины только в последние месяцы перед началом войны, а 18-я дивизия — за несколько дней до выхода в район сосредоточения. [55]

Оснащение машинами, малопригодными для условий войны на Востоке, необходимо учитывать при оценке операций.

Данные о составе войск 3-й танковой группы во время войны указаны в приложении 9.

Страна

(Схемы 2, 3, 4, 6 и 10)

Развертывание 3-й танковой группы происходило в Восточной Пруссии, примерно в районе Лик, Растенбург, Зенсбург. Отсюда дивизии по двум магистральным дорогам направились в район сосредоточения — сувалкинский выступ. Эта местность с хорошо развитой сетью дорог, ведущих к Неману, изобиловала лесами и озерами. Через Неман в полосе наступления 3-й танковой группы имелись четыре прочных моста, два в Алитусе и по одному в Меркине и Приенае. По ту сторону Немана начинался огромный лес. частично заболоченный, но в основном растущий на песчаной почве, через который шла единственная дорога через Ораны к широкому шоссе Лида—Вильнюс. Восточное шоссе простиралась хорошо возделанная возвышенность, поднимающаяся примерно на 300 метров между Березиной с притоками и Вилией, и тянущаяся на восток через Ошмяны и Сморгонь. В этом районе расположен узел железных дорог Молодечно, получивший известность с тех пор, как отсюда в декабре 1812 года Наполеон сообщил всему миру о гибели своей армии. Из Вильнюса через Сморгонь и Молодечно ведёт широкое шоссе на Минск, а оттуда по автостраде через Смоленск можно попасть в Москву. Южнее и севернее дефиле у Молодечно простираются обширные болота, через которые, правда летом, можно пробраться, но только по немногим песчаным дорогам. Лишь севернее озера Нарочь местность становится более проходимой. Здесь идет узкая цепь высот через Глубокое к Полоцку, расположенному на Западной Двине.

Восточнее Молодечно местность значительно повышается, севернее Минска высоты достигают 360 метров. Здесь, восточнее бывшей границы между Белоруссией и Польшей, русские начали сооружать современные бетонированные укрепления, обращенные на северо-запад; [56] в этих укреплениях можно было бы обороняться, но их еще не достроили. Упомянутая цепь высот к северу (у Докшиц) понижается и тянется далее на восток и через Лепель выходит к Витебску. У Докшиц берет свое начало знаменитая река Березина. У небольшого местечка Березино она поворачивает на юг и течет через заболоченные леса, проходит города Борисов и Бобруйск и впадает в Днепр. Немного к северу от того места, где автострада пересекает реку, были обнаружены остатки сгоревшего моста, по которому в ноябре 1812 года брели на запад остатки армии Наполеона.

Восточнее Березины местность несколько повышается. На возвышенности между Днепром и Двиной, где много озер, мало пригодных дорог; дорога Лепель—Витебск, а также ее ответвление на Уллу во время дождя превращаются в месиво грязи.

Восточнее районов Орши, Витебска, Невеля местность все больше приобретает характер, свойственный внутренней России: широкая холмистая равнина, неукрепленные песчаные дороги. До района севернее и южнее Демидова местность открытая, на полях, обычно обрабатываемых женщинами, растут картофель, гречиха, изредка лен. До дороги Ярцево—Духовщина—Пречистoe простирается почти непроходимый лес. Дорога Витебск—Невель в отличие от других по большей части замощена; до известной степени пригодны дороги Смоленск—Витебск и Витебск—Велиж. Чем больше приближаешься к истокам Западной Двины в направлении на Великие Луки и Торопец, тем глубже становится песок. Здесь, на границе с собственно Россией, местность специально запущена, чтобы отпугивать оккупантов. Именно этой местности на продолжительное время суждено было стать районом операций 3-й танковой группы.

Предполагаемая группировка противника перед фронтом 3-й танковой группы и ее соседями

Разведка главного командования сухопутных сил установила, что против сувалкинского выступа, между государственной границей и Неманом, сосредоточены три русские дивизии. Можно было предполагать, что их охранение расположилось непосредственно у границы в [57] полевых укреплениях, а их главные силы позади — глубоко эшелонирование, в населенных пунктах. Юго-западнее Калварии виднелись большие недостроенные бетонированные укрепления; по-видимому, они еще не были пригодны для обороны. Восточнее Алитуса, по имевшимся сведениям, находилась танковая дивизия. Ничто не указывало на наличие на Немане подготовленной обороны. Во всем районе до дороги Лида—Вильнюс и восточное ее передвижения войск не обнаруживались; очевидно, здесь проходила разграничительная линия между Центральным и Северным фронтами русских{20}. Группировка противника в районе Каунас—Вильнюс, вероятно, принадлежала к Северному фронту.

Южнее полосы наступления 3-й танковой группы русская территория далеко вдавалась на запад. В этом так называемом белостокском выступе русские сосредоточили крупные силы, в том числе и мотопехоту. Эти силы, эшелонированные в глубину до Минска, стали первым объектом операции группы армий "Центр", их необходимо было окружить путем охвата с севера и юга.

Севернее полосы наступления 3-й танковой группы русские охраняли границу небольшими силами. Но за ними далеко на восток от Западной Двины располагалась основная масса дивизий, оборонявших Прибалтику. Не видно было, чтобы и здесь русские оголили свою территорию.

Перед началом военных действий

(Схемы 1, 2, 4 и 5)

В директиве по сосредоточению войск от 31 января 1941 года задачи 3-й танковой группы, входившей в состав группы армий "Центр", формулировались следующим образом: "3-я танковая группа во взаимодействии с 9-й армией прорывает вражеские пограничные укрепления севернее Гродно, стремительно продвигается в район севернее Минска и во взаимодействии с наступающей с юго-запада на Минск 2-й танковой группой создает предпосылки для уничтожения сил противника, находящихся между Белостоком и Минском". Последующая задача 3-й танковой группы: "тесно взаимодействуя со 2-й [58] танковой группой, ускоренными темпами достигнуть района Витебска и севернее, воспрепятствовать сосредоточению сил противника в районе верхнего течения Двины, обеспечив тем самым группе армий свободу действий для выполнения последующих задач". Командующий группой армий "Центр" придал 3-ю танковую группу 9-й армии для осуществления прорыва и указал ей в качестве ближайшей цели выйти на линию Молодечно — озеро Нарочь.

Командующий 3-й танковой группой только после войны узнал об оперативном замысле командующего сухопутными силами, намеревавшегося в ходе дальнейших операций повернуть подвижные соединения группы армий "Центр" на север для поддержки группы армий "Сервер". Это случилось потому, что он не получил ни директивы ОКВ № 21 ("Барбаросса"), ни директивы OKX от 31 января 1941 года, только лишь приказы группы армий "Центр". В начале января 1940 года Гитлер отдал приказ: из директивы "Барбаросса" каждый должен знать только самое, необходимое. Однако, помимо этого, группа армий "Центр" также беспокоилась о том, чтобы 3-я танковая группа не слишком рано направила свои взоры к левому соседу. На самом деле в 3-й танковой группе все стремились поскорее оказаться на пути к Москве.

Требование директивы № 21 о проведении "смелых операций" главное командование сухопутных сил также не довело до сведения командующего 3-й танковой группой. По-видимому, слово "смелых" главное командование считало несколько необычным, а может быть, даже и опасным.

В начале боевых действий 3-й танковой группы, то есть до Немана и на Немане, нужно было решить вопрос немаловажного значения: какие дивизии должны вести бои за Неман, танковые или пехотные. Этот вопрос имел также и оперативное значение В полосе наступления 3-й танковой группы было четыре переправы. От государственной границы они находились на удалении 45, 65 и 70 километров Для операций было очень важно выйти к Неману (а если возможно, то и форсирования) в первый же день наступления, чтобы ночью начать наводить временные мосты Рассчитывать, что захваченные мосты будут неповрежденными, можно лишь [59] в том случае, если захват совершится очень быстро По этому командование 3-й танковой группы решило для захвата каждой из четырех переправ выделить по одной танковой дивизии, а для этого танковые корпусам предоставить все имеющиеся в районе наступления дороги оба армейских корпуса{21} 9-й армии (5-й и 6-й), получили задачу следовать за танковыми корпусами.

Главное командование сухопутных сил представляло себе первый прорыв несколько иначе. Оно опасалось, как бы боевая мощь подвижных соединений не слишком ослабла уже в первых боях, а дистанции между вырвавшимися вперед танковыми и следующими за ними армейскими корпусами не оказались слишком большими. ОКХ поэтому настаивало на том, чтобы танковым корпусам подчинить пехоту, которая, заняв исходное положение на границе и выступив одновременно с танками, могла бы продвигаться по параллельным дорогам. Командующий 4-й танковой группой со всей свойственной ему прямолинейностью назвал этот способ "крайне нецелесообразным". Командующие двумя другими танковыми группами также выступили против этого способа, не оправдавшего себя на Западе по той причине, что там конные обозы пехотных дивизии, несмотря на запрет, выезжали на дороги, отведенные для движения механизированный войск В результате подходящие танковые дивизии именно в момент намечающегося успеха оказывались закрытыми на "своих" же дорогах обозами пехотных соединений Кроме того, у 3-й танковой группы условия наступления были таковы, что пехотные дивизии ни при каких обстоятельствах не смогли бы преодолеть расстояние до переправ за один день, а это дало бы противнику время подготовить оборону за Неманом.

В спорах, длившихся несколько часов, главнокомандующий сухопутными силами настаивал на своем решении. Тогда командующий 3-й танковой группой предложил компромиссное решение Оно заключалось в следующем: оба армейских корпуса выдвинуть вперед но полосы их движения строго отграничить от полос движения танковых корпусов. Это предложение было утверждено. Порядок наступления был установлен следующий [60] (см. схему 2). Две танковые дивизии 57-го танкового корпуса одна за другой переправлялись по мосту в Меркине. Кроме того, через этот же мост должны были переправиться около 2000 машин авиационных частей и 18-й моторизованной дивизии.

5-й армейский корпус из района Сувалок направлялся через Лаздияй на Сейрияй. Таким образом, хорошая дорога на Алитус для подвижных соединений была потеряна.

Обе танковые дивизии 39-го танкового корпуса, наступавшие сначала на местечко Калвария, затем повернули на Алитус. За танковыми дивизиями продвигались 20-я и 14-я моторизованные дивизии.

6-й армейский корпус наступал через Мариямполе на Приенай.

Недостатком такого оперативного построения было то, что при наступлении через Неман два танковых корпуса могли иметь в первой линии только по одной танковой дивизии, кроме того, мост в Приенае мог быть захвачен лишь на второй день наступления.

На штабном учении (проводимом командующим 3-й танковой группой с командирами корпусов и танковых дивизии), где проигрывалась предстоящая операция, выявилась опасность, что головные части обоих корпусов могут оказаться под ударом противника из Лиды и Вильнюса и таким образом будут вынуждены, изменив направление наступления, продвигаться вправо и влево. В результате сплошной фронт наступления танковой группы окажется разорванным, и обеим ее частям придется наступать по расходящимся направлениям. Чтобы по возможности предотвратить это, 57-му танковому корпусу было приказано направить части 18-й моторизованной дивизии через Неман за передовыми танковыми дивизиями и поручить им обеспечение правого фланга. А чтобы захватить дороги, ведущие на Минск и далее на восток, было необходимо снять части, расположенные на юге, под Вильнюсом

На следующем штабном учении, которым руководил командующий группой армий "Центр", разбирался вопрос, в какое время 3-й танковой группе следует изменить направление удара и повернуть на юго-восток на Минск. В марте 1941 года командующий 3-й танковой группой докладывал как вариант решения:

   "Танковыми [61] дивизиями выйти на рубеж Докшицы—Глубокое— Шарковщина и оттуда либо повернуть главными силами непосредственно на Витебск, либо, форсировав Западную Двину, продвигаться по обе стороны Полоцка". 

Это отвечало замыслу командующего группой армий "Центр". который сводился к следующему: 2-й и 3-й танковыми группами, наступающими впереди на флангах, продвигаться по обе стороны от Минска в район Смоленска и севернее его. Следовательно, предполагалось окружить противника не под Минском, как это указывало ОКХ в своей директиве о развертывании, а уже в районе Смоленска. Этот замысел основывался на том предположении, что противник, располагающийся в районе Белостока, под угрозой окружения начнет быстро отходить на восток. На будущее следует сказать, что не надо забывать известного совета Мольтке: "Отправной точкой для большей вероятности должны служить те данные, которые являются наивыгоднейшими для неприятеля"{21}. Во всяком случае, для того чтобы покрыть расстояние от Белостока до Минска, потребовалось бы по меньшей мере восемь дней Возможность отрезать противнику пути отхода на восток имелась у подвижных соединений уже за Минском. Поэтому в качестве ближайшей задачи и танковой группе было приказано выйти на рубеж Молодечно — озеро Нарочь.

Решение командующего 3-й танковой группой было сформулировано в его директиве о развертывании от 12 марта 1941 года и в уточняющем приказе от 24 мая 1941 года, оно сводилось к следующему:

   "3-я танковая группа, находясь во временном оперативном подчинении командования 9-й армии и имея целью ускорить продвижение левого фланга группы армий сбивает вражеское охранение западнее р. Неман и овладевает переправами у Меркине, Алитус и Приенай. Не дожидаясь подхода дивизий второго эшелона, танковая группа наносит удар по группировке противника, которая предположительно сосредоточена в районе Вильнюса, и отрезает ее от Минска С целью обхода противника у Минска с севера 3-я танковая группа выходит на рубеж Молодечно — озеро Нарочь, находясь в готовности повернуть отсюда на [62] восток в направлении на Борисов с тем, чтобы совместно со 2-й танковой группой, продвигающейся на Минск с юго-запада, уничтожить находящегося у Минска противника или же перейти в параллельное преследование в верхнем течении Западной Двины в направлении Витебск и севернее".

Могут возразить, что такая информация о своем решении, данная подчиненным командирам, была слишком подробной и обширной и что это противоречит указанию Мольтке: "План операции не может с некоторой уверенностью простираться дальше первого столкновения с главной массой неприятеля"{22}.

По этому поводу следует сказать, что в данном случае это делалось для того, чтобы директива о развертывании, отданная незадолго до начала войны, могла быть изучена во всех подробностях. Эта директива относилась к командирам, часть из которых не имела опыта вождения подвижных войск. Цель директивы — познакомить их с задачей и характером операции. Наконец, командование танковой группы рассчитывало не на "столкновение с главной массой неприятеля", а на прорыв фронта, обороняемого слабыми силами противника.

С учетом этого ставились и задачи корпусам (см. приложение 1а). Правофланговый танковый корпус получил задачу обеспечить прикрытие со стороны Лиды; ему было указано на важность овладения высотами в районе Ошмян. 39-й корпус получил приказ наступать на Вильнюс с юга, отбросить противника за реку Вилия и воздержаться от преследования его в северном направлении.

В директиве о развертывании между прочим подробно указывались порядок и условия совершения маршей как к району сосредоточения и развертывания, так и от него, к районам исходных позиций на границе. Незадолго до нападения (16 июня 1941 года) был отдан приказ о наступлении через государственную границу (см приложение 1b). Этот приказ был необходим, чтобы внести некоторые изменения в связи с данными проведенной рекогносцировки и дополнительными сведениями о противнике. Наконец, штаб 3-й танковой группы дал "указания по ведению операций", необходимость которых определилась [63] во время штабных и войсковых учений. В "указаниях" обращалось внимание командиров на особые условия ведения боевых действий на Востоке (приложение 1b).

Таким образом, было сделано все для того, чтобы компенсировать недостатки, связанные с очень поздним подтягиванием подвижных соединений, обусловленным необходимостью маскировки. Каждому солдату танковой группы разъяснялась цель всех наших действий. Вперед, через Неман! Прорыв к Западной Двине! [64] Дальше