Перейти к содержанию

Вячеслав Михайлович Молотов

Материал из Викицитатника
(перенаправлено с «Молотов»)
Вячеслав Михайлович Молотов
Статья в Википедии
Произведения в Викитеке
Медиафайлы на Викискладе

Вячеслав Михайлович Молотов (1890—1986) — председатель Совнаркома, министр иностранных дел СССР.

Цитаты

[править]

См. также: Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева

  •  

Только творчеством живёт человек. И добывать энергию нужно из самого себя, а не из бабушкиных сухарей.[1]

  — письмо другу, нач. ХХ века
  •  

Прежде всего нужно их арестовать и отдать под суд, а статьи найдутся. — речь о руководителях силовых структур Литвы - главе Департамента государственной безопасности Аугустинасе Повилайтисе и министре внутренних дел Казисе Скучасе. Сразу после этого Молотов добавил: "Да и советские юристы могут помочь в этом, изучив литовский кодекс".[2]

  — из переговоров между Молотовым и министром иностранных дел Литвы Юозасом Урбшисом в ночь с 14 на 15 июня 1940
  •  

По сути, к войне мы были готовы в главном. Пятилетки, промышленный потенциал, который был создан, он и помог выстоять. Иначе бы у нас ничего не вышло. Прирост военной промышленности в предвоенные годы у нас был такой, что больше было невозможно!
Перед войной народ был в колоссальном напряжении. «Давай, давай!» А если нет – из партии гонят, арестовывают. Можно ли народ, или партию, или армию, или даже своих близких держать так год или два в напряжении?
<...>
А возьмите весь народ, все кадры. Мы же отменили 7-часовой рабочий день за два года до войны! Отменили переход с предприятия на предприятие рабочих в поисках лучших условий, а жили многие очень плохо, искали, где бы получше пожить, а мы отменили. Никакого жилищного строительства не было, а строительство заводов колоссальное, создание новых частей армии, вооруженных танками, самолетами... Конструкторов всех дергали: «Давай скорей, давай скорей!» – они не успевали, все были молодые конструкторы!..[3]

  — 1969-83
  •  

– А вы допускали такое, что если не они, то мы первые начнем?
– Такой план мы не разрабатывали. У нас пятилетки. Союзников у нас не было. Тогда бы они объединились с Германией против нас. Америка-то была против нас, Англия – против, Франция не отстала бы.
– Но тогдашняя официальная доктрина была: воевать будем на чужой территории, малой кровью.
– Кто же может готовить такую доктрину, что, пожалуйста, приходите на нашу территорию и, пожалуйста, у нас воюйте?! – говорит Молотов. – Военный министр скажет: «Приходите к нам!» Конечно, он будет говорить: «Малой кровью и на чужой территории!» Это уже агитационный прием. Так что агитация преобладала над натуральной политикой, и это тоже необходимо, тоже нельзя без этого.[3]

  — 1969-83 гг.
  •  

А такой, как Тухачевский, если бы заварилась какая-нибудь каша, неизвестно, на чьей стороне был бы. Он был довольно опасный человек. Я не уверен, что в трудный момент он целиком остался бы на нашей стороне, потому что он был правым. Правая опасность была главной в то время. И очень многие правые не знают, что они правые, и не хотят быть правыми. Троцкисты, те крикуны: «Не выдержим! Нас победят!» Они, так сказать, себя выдали. А эти кулацкие защитники, эти глубже сидят. И они осторожнее. И у них сочувствующих кругом очень много – крестьянская, мещанская масса. У нас в 20-е годы был тончайший слой партийного руководства, а в этом тончайшем слое все время были трещины: то правые, то национализм, то рабочая оппозиция… Как выдержал Ленин, можно поражаться. Ленин умер, они все остались, и Сталину пришлось очень туго. Одно из доказательств этому – Хрущев. Он попал из правых, а выдавал себя за сталинца, за ленинца: «Батько Сталин! Мы готовы жизнь отдать за тебя, всех уничтожим!» А как только ослаб обруч, в нем заговорило…[3]

  — 1969-83
  •  

Перед войной мы требовали колоссальных жертв – от рабочих и от крестьян. Крестьянам мало платили за хлеб, за хлопок и за труды – да нечем платить-то было! Из чего платить? Нас упрекают: не учитывали материальные интересы крестьян. Ну, мы бы стали учитывать и, конечно, зашли бы в тупик. На пушки денег не хватало!
<...>
Готовились с колоссальным напряжением, больше готовиться, по-моему, невозможно. Ну, может быть, на пять процентов больше можно было сделать, но никак не больше пяти процентов. Из кожи лезли, чтоб подготовить страну к обороне, воодушевляли народ: если завтра война, если завтра в поход, мы сегодня к походу готовы! Ведь не заставляли засыпать, а все время подбадривали, настраивали. Если у всех такое напряжение было, то какая-то нужна и передышка…[3]

  — 1969-83
  •  

Вопрос о разделе Берлина был решен еще в Лондоне. Договорились разделить и Германию, и ее столицу на три части. А потом, когда союзники предложили, что надо и французам дать зону, мы сказали: «Дайте за ваш счет; они ж не воевали». Ну, они выделили, а наша зона осталась неприкосновенной. Все дело в том, что если б не было Берлина, был бы другой такой узелок. Поскольку у нас цели и позиции разные, какой-то узел обязательно должен быть, и он завязался в Берлине. Как мы могли отказать им в этом, если они говорят: «Мы же вместе боремся!» [3].

  — 24.08.1970
  •  

Мне не интересно, где, кто и что сказал, кто куда плюнул… Ленин не писал мемуаров, Сталин – тоже… Есть люди, которые говорят, что видели мою книгу. Я пишу не мемуары, а пишу о социализме – что это такое и, как говорят крестьяне, «какой он нам нужен». [3]

  — 1970-80-е гг.
  •  

Сталин не раз говорил, что Россия выигрывает войны, но не умеет пользоваться плодами побед. Русские воюют замечательно, но не умеют заключать мир, их обходят, недодают. А то, что мы сделали в результате этой войны, я считаю, сделали прекрасно, укрепили Советское государство. Это была моя главная задача. Моя задача как министра иностранных дел была в том, чтобы нас не надули. По этой части мы постарались и добились, по-моему, неплохих результатов[3].

  — 09.07.1971
  •  

– Я считаю, это неправильно – Вечный огонь. Почему неправильно? Мы пошли по буржуазному пути, повторяем. Не могилу Неизвестного солдата нам нужно было дать, а могилу Антифашиста, – говорит Молотов.<…>
Для буржуазии можно – какой-то неизвестный солдат. А нам – не каждый солдат, а только тот, который помог в борьбе с фашизмом, с империализмом, это вот солдат наш, его мы и прославляем, его мы и популяризируем…[3]

  — 13.04.1972
  •  

– Вячеслав Михайлович, у меня есть одна неясность…
   – Только одна? У меня больше.
   – О создании государства Израиль. Американцы были против…
   – Кроме нас, все были против. Кроме меня и Сталина. Меня некоторые спрашивали: почему пошли на это? Мы – сторонники интернациональной свободы, почему мы должны быть против, когда, собственно говоря, отказать – значит повести какую-то враждебную политику в национальном вопросе. В свое время, правда, большевики были и остались против сионизма. И даже против Бунда, хотя тот социалистической считался организацией. Но одно дело быть против сионизма – это осталось неизменным в политике, против буржуазного направления, а другое дело – против народа еврейского. Мы, правда, предложили два варианта на выбор: либо создать арабско-израильское объединение, поскольку живут та и другая нации вместе, мы поддерживали такой вариант, если об этом будет договоренность. Если нет договоренности, тогда отдельное израильское государство. Но оставались на позициях антисионистских.
   – Но ведь вы не могли не понимать, что оно будет буржуазным.
   – Господи!
   – Почему не сделали его социалистическим?
   – А почему? Ну-у-у! Тогда нам надо было воевать с Англией. И с Америкой… Вы скажите, а почему мы в Финляндии не сделали – это более простое дело. Я считаю, правильно поступили. Можно перейти определенный рубеж, и мы ввязывались бы в совершенно новую авантюру. В авантюру. Мы сами уступили Австрию.
   А евреи, они давно боролись за свое государство, под сионистским флагом, и мы, конечно, были против. Но если народу отказать в этом, значит, мы их давим.
   Теперь это в нехорошее дело вылилось, но, господи, боже мой!.. А то, что есть американский империализм – хорошее дело?[3]

  — 04.10.1972
  •  

...все хотят быть добрыми. Вот если б большевики были добрыми, не было б большевиков никогда. А им пришлось очень тяжело, трудно[3].

  — 04.12.1973
  •  

Жуков снимает с себя ответственность за начало войны, но это наивно. И не только снимает с себя, он путается. 21 июня представили директиву, что надо привести войска в боевую готовность. У него двусмысленность: то ли правильно, он считает, Сталин поправил, то ли неправильно, – он наговорит. А конечно, Сталин поправил правильно. И вот в одних округах сумели принять меры, а в Белорусском не сумели…[3]

  — 08.03.1974
  •  

– Есть версия, по которой Жуков предлагал не останавливаться на Берлине, а двинуть дальше, взять Париж
   – Я такого не помню. Люди плохо знают географию.[3]

  — 08.03.1974
  •  

Хрущев отдал финнам Порккала-Удд. Мы едва ли отдали бы. С китайцами из-за Порт-Артура портить отношения не стоило, конечно. И китайцы держались в рамках, не ставили своих пограничных территориальных вопросов. А вот Хрущев толкнул...[3]

  — 28.11.1974
  •  

Свою задачу как министр иностранных дел я видел в том, чтобы как можно больше расширить пределы нашего Отечества. И кажется, мы со Сталиным неплохо справились с этой задачей.[3]

  — 29.11.1974
  •  

– Хорошо, что русские цари навоевали нам столько земли. И нам теперь легче с капитализмом бороться.[3]

  — 14.01.1975
  •  

– Ходят разговоры о том, что перед войной вы со Сталиным, чтобы задобрить Гитлера, решили отдать ему Прибалтику
– Это не имеет ничего общего с действительностью. Мы прекрасно понимали, что Гитлера подобный шаг не только не остановит, но, наоборот, разожжет его аппетит. А нам самим пространство нужно.
Писатели это говорят…
– Писатели могут быть обывательского толка. Абсолютная ерунда. Прибалтика нам самим была нужна.[3]

  — 17.07.1975
  •  

Пятилетки нам теперь кое в чем вредят. Сковывают, сковывают. В свое время это было полезно, не только полезно, а необходимо, а теперь отрезки в пять лет уже не дают полной ясности… Если была бы, так сказать, какая-то перспектива, и в нее бы укладывалась пятилетка, тогда бы это было понятно, а практически отделываются тем, что много практических задач записано, а куда мы идем, собственно, не ясно… Обдумать перспективу не хватает головы, а пятилетка уже не перспектива. Это когда-то было[3].

  — 24.12.1975
  •  

– Сейчас мы штаны сняли перед Западом. Получается, что основная цель не борьба с империализмом, а борьба за мир. Безусловно, всегда нужно за мир бороться, но тут словами и пожеланиями не достигнешь ничего, надо иметь силу.[3]

  — 30.06.1976
  •  

Если бы мы не вышли навстречу немцам в 1939 году, они заняли бы всю Польшу до границы. Поэтому мы с ними договорились. Они должны были согласиться. Это их инициатива – Пакт о ненападении. Мы не могли защищать Польшу, поскольку она не хотела с нами иметь дело. Ну и поскольку Польша не хочет, а война на носу, давайте нам хоть ту часть Польши, которая, мы считаем, безусловно принадлежит Советскому Союзу.[3]

  — 24.07.1978
  •  

И Ленинград надо было защищать. Финнам мы так не ставили вопрос, как прибалтам. Мы только говорили о том, чтобы они нам часть территории возле Ленинграда отдали. От Выборга. Они очень упорно себя вели.
Мне много приходилось беседовать с послом Паасикиви – потом он стал президентом. По-русски говорил кое-как, но понять можно. У него дома была хорошая библиотека, он читал Ленина. Понимал, что без договоренности с Россией у них ничего не получится. Я чувствовал, что он хочет пойти нам навстречу, но противников было много.[3]

  — 24.07.1978
  •  

…Рассказываю, как вместе с генералом армии И. Г. Павловским, недавним Главкомом сухопутных войск, был на Чукотке. Там до сих пор стоят казармы, где в 1946 году располагалась 14-я десантная армия под командованием генерала Олешева. Армия имела стратегическую задачу: если американцы совершат на нас атомное нападение, она высаживается на Аляску, идет по побережью и развивает наступление на США. Сталин поставил задачу.
   – Да, Аляску неплохо бы вернуть, – констатирует Молотов.
   – А мысли такие были?
   – Были, конечно, – соглашается Молотов. – Ну если мысли были, а больше ничего не было. Еще время, по-моему, не пришло таким задачам.[3]

  — 01.05.1981, 03.06.1981
  •  

Сталин был крупнейший тактик. Гитлер ведь подписал с нами договор о ненападении без согласования с Японией! Сталин вынудил его это сделать. Япония после этого сильно обиделась на Германию, и из их союза ничего толком не получилось. Большое значение имели переговоры с японским министром иностранных дел Мацуокой. В завершение его визита Сталин сделал один жест, на который весь мир обратил внимание: сам приехал на вокзал проводить японского министра. Этого не ожидал никто, потому что Сталин никогда никого не встречал и не провожал. Японцы, да и немцы, были потрясены. Поезд задержали на час. Мы со Сталиным крепко напоили Мацуоку и чуть ли не внесли его в вагон. Эти проводы стоили того, что Япония не стала с нами воевать. Мацуока у себя потом поплатился за этот визит к нам…[3]

  — 29.04.1982
  •  

– О вас много говорят западные радиостанции, ругают Сталина и вас.
– Было бы хуже, если б хвалили, – скупо замечает Молотов.[3]

  — 01.08.1984
  •  

Гитлер – крайний националист, – говорит Молотов, – ослепленный и тупой антикоммунист.
Сталин с ним не встречался?
– Нет, я один имел такое удовольствие. Сейчас тоже есть подобные ему. Поэтому нам надо вести политику очень осторожно и твердо.[3]

  — 09.05.1985

Пропагандистские

[править]
  •  

Уже стало привычным, что врагов коммунистической партии и советской власти считают врагами народа. <…> Это означает, что в нашей стране создалось невиданное раньше внутреннее моральное и политическое единство народа. — позднее Сталин употреблял выражение «морально-политическое единство советского общества» (впервые: доклад на ХVII съезде ВКП(б) 10 марта 1939 года)

  — доклад в Большом театре 6 ноября 1937 года[4]
  •  

Правящие круги Польши немало кичились „прочностью“ своего государства и „мощью“ своей армии. Однако оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора[5], жившего за счёт угнетения непольских национальностей. — после Польской кампании вермахта и Польского похода РККА

  доклад на заседании Верховного Совета СССР 31 октября 1939 года
  •  

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами. — Затем, с небольшими изменениями использована Сталиным в речи по радио 3 июля и его докладе 6 ноября 1941 г. Цитата составлена из штампов, обычных для эпохи Первой мировой и Гражданской войны.

  — речь по радио 22 июня 1941 года[4]
  •  

Все дороги ведут к коммунизму. — фраза была использована в «Песне мира» из кинофильма «Встреча на Эльбе» (1949): «...Потому что в наш век / Все дороги ведут к коммунизму» (слова Е. А. Долматовского, музыка Д. Д. Шостаковича)

  — доклад на торжественном заседании Московского Совета 6 ноября 1947 года[4]

Цитаты о Молотове

[править]
  •  

Вся его жизнь прошла среди гибельных опасностей, которые либо угрожали ему самому, либо навлекались им на других. Нет сомнений, что в Молотове советская машина нашла способного и во многих отношениях типичного представителя – всегда верного члена партии и последователя коммунизма. Дожив до старости, я радуюсь, что мне не пришлось пережить того напряжения, какому он подвергался – я предпочел бы вовсе не родиться. Что же касается руководства внешней политикой, то Сюлли, Талейран и Меттерних с радостью примут его в свою компанию, если только есть такой загробный мир, куда большевики разрешают себе доступ.

  Уинстон Черчилль, Вторая мировая война, том первый: Надвигающаяся буря (1948), страница 331
  •  

…Поражала завидная быстрота его реакции, когда он отвечал на вопросы. Обычно в начале беседы он говорил мало, больше слушал и сам спрашивал. А во второй половине встречи начинал рассказывать то, что нигде и ни от кого не услышишь. Щеки его розовеют, глаза, щурясь, по-юношески блестят.
Иногда Молотов словно волновался от давних воспоминаний и начинал слегка заикаться, причем спотыкался не на согласном звуке, а раза два-три повторял первый слог неподдающегося слова или все слово, если оно односложное. Он обладал чувством юмора, но анекдотов, по-моему, не любил, хотя иногда рассказывал. Чувствовал поэзию, помнил народные частушки, волжские песни. А с первого взгляда мог показаться суховатым. Однако умел общаться с людьми разного уровня развития и образованности.
Разговаривая с ним, я невольно следил за своей мыслью и речью, приучался к дисциплине беседы, краткости, сжатости – ни он, ни его учителя не терпели длиннот. Молотов был точен в формулировках и порой придирался, казалось бы, к незначительным мелочам. Любил докопаться до сути, был упрям и последователен в беседе. О себе говорил мало.[3]

  Феликс Чуев, «Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева», ноябрь 1990 г.
  •  

После революции германской политикой у нас занимались Ленин, Сталин и Чичерин, а потом – Сталин и Молотов. Они любили молодежь, и в МИДе много молодых работало.[3]

  В. С. Семёнов, Чрезвычайный и полномочный посол, «Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева», ноябрь 1990 г.
  •  

Однажды легендарный редактор «Известий» Аджубей (он об этом мне сам рассказывал) подвез до дома пенсионера Молотова ― последний шаркал вдоль улицы Горького, две бутылки кефира позвякивали в авоське. Вылезая из машины, Молотов сказал Аджубею: «Молодой человек! Не привыкайте к черной «Волге»!» ― «Почему?» ― спросил Аджубей. «Трудно отвыкать», ― ответил некогда великий и ужасный министр. И прикрыл дверь подъезда.[6]

  Александр Куприянов, Лариса Герштейн, «Власть не должна завораживать», февраль 2002 г.

Анекдоты

[править]
  •  

— Почему Молотова восстановили в партии?
Черненко готовит себе преемника.[7]

См. также

[править]

Примечания

[править]
  1. В. Никонов. Молотов. Молодость. — М.: Вагриус, 2005.
  2. Архив внешней политики Российской Федерации. - Ф. 6. - Оп. 2. - П. 21. - Д. 248. - Л. 38-41. Опубликовано в: Полпреды сообщают... Сборник документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией. - Москва: "Международные отношения", 1990. - С. 374.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 Феликс Чуев. Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. — Букинистическое издание. — М.: Терра, 1991. — 624 с. — ISBN 5-85255-042-6
  4. 1 2 3 Словарь современных цитат / составитель К. В. Душенко — М.: изд-во «Эксмо», 2006.
  5. Г. Елисеев. Начало Второй мировой войны // Энциклопедия для детей. История ХХ века / глав. ред. В. Володин — М: Аванта+, 2002. — С. 170.
  6. Александр Куприянов, Лариса Герштейн. «Власть не должна завораживать». — М.: «Известия», 21 февраля 2002 г.
  7. 1001 избранный советский политический анекдот (1984 год). — ок. 1985−1989. — № 644.